«Без него что, мы все сдохнем сразу?» Ветеран гимнастики обманулся в Лукашенко еще в 1994-м – говорит, тогда тоже были протестные выборы

Генриху Дедюле 80 лет, и он хочет пожить в свободной стране.

80-летний Генрих Дедюля – известная личность в спортивной гимнастике. В разное время был спортсменом, тренером, чиновником в Спорткомитете БССР и Минспорта уже суверенной Беларуси. Почти 20 лет – с 1997-го по 2016-й – трудился начальником национальной сборной по спортивной гимнастике. Потом работал в РЦОП по гимнастическим видам спорта и администратором в одной из столичных спортивных школ, но осенью 2020 года все же вышел на пенсию.

В 1994-м на выборах Дедюля проголосовал за Александра Лукашенко и через пару месяцев нашел себя обманутым – кандидат не сдержал своих предвыборных обещаний. Генрих Сергеевич надеялся, что после двух сроков президент поблагодарит народ за доверие и уйдет – но и в этих ожиданиях тоже был обманут. История повторилась и в декабре 2010-го, и в августе 2020-го. Дедюля очень хотел перемен, поэтому проголосовал за Светлану Тихановскую – а после был шокирован итогами выборов, насилием со стороны силовиков и тем, как власть поступает с людьми. Поэтому и подписал письмо за честные выборы и против насилия.

В интервью Андрею Масловскому Дедюля рассказал о своем отношении к Лукашенко, поделился мнением о коронавирусе, который перенес прошлой весной, противостоянии флагов и проблемах в белорусской спортивной гимнастике.

– Вы подписали письмо за честные выборы и против насилия. Как вообще узнали о нем?

– А я читаю новости в интернете. У меня и Telegram есть. Поэтому знал о таком письме. И я хорошо знаю девочку Сашу Герасименю. Мы не знакомы лично, но я ее знаю как спортсменку. Я всю жизнь отдал спорту и следил за ним.

Мне все время хотелось подписать [письмо], но я понимал, что это может вызвать недовольство моего начальства. Там почему-то не понимают, что когда у людей разные мнения, это хорошо. Ведь никто не отменял мудрость, что в споре рождается истина. Наоборот, они должны радоваться, что есть разные мнения. Значит, люди думают, переживают.

Какое-то время я письмо не подписывал, потому что не хотел подводить руководство спортивной школы, где работал администратором. Потому что примеры воздействия были, директора РЦОП по фристайлу [Вадима Кривошеева] уволили за плохую воспитательную работу. Также меня поразили репрессии в отношении моего хорошего товарища [легендарного тренера по фристайлу] Коли Козеко (я как тренер работал в «Трудовых резервах», когда он еще прыгал там на батуте). И когда такого человека, который принес стране столько медалей, не пускают на сбор его же команды, потому что проверяется какая-то законность получения наград... Так это надо не его проверять, а тех, кто давал награды. Я уверен, что Коля все получал законно. Он на каждой Олимпиаде [с 1998 года] брал медали.

– Письмо сами подписывали?

– Мне помогали, но я присутствовал. Ты уж извини, но мне 80 лет. В 1995-м, когда только начиналась компьютерная история, меня посылали на курсы. Подумал тогда: «Зачем мне это надо. Мне уже вот-вот на пенсию». И не пошел. Вместо меня ходил сын, который получил «корочки» на мою фамилию. А со мной рядом всегда были молодые, которые владели компьютером. Я их просил все оформить, если мне было нужно.

– Со всеми пунктами письма согласны?

– Со всеми. Особенно в части освобождения политзаключенных. Люди сидят не за что. [Николай] Статкевич вообще ни в чем не участвовал, но все равно сидит. Так неправильно. С людьми надо говорить. Слушать их и слышать.

А насилие... Интернета не было, поэтому узнавал все через общение на работе. Новости же быстро расходятся. Люди только об этом и говорили. И Коля Козеко один из первых высказался. Его это коснулось. Родственник вышел в магазин, его скрутили и изувечили! Человек не протестовал, ничего не делал, просто вышел в магазин. Разве так можно?

– Ожидали от власти такую волну насилия?

– Даже не мог такого представить! Смерть [Александра] Тарайковского, смерть [Романа] Бондаренко – это самое страшное. Как можно за взгляды убивать людей? Как можно за ни за что сажать людей в тюрьму, а за это не возбудить дела? Не понимаю.

– Кто должен отвечать за насилие, которое до сих пор не прекратилось?

– Власть.

– Вы голосовали на этих выборах?

– Да. Проголосовал, сфотографировал бюллетень, но гармошкой не складывал. Признаюсь, не имел тогда никаких претензий к Александру Григорьевичу [Лукашенко], но решил голосовать за Светлану Тихановскую. Почему? Потому что хочется перемен. Хочется.

Я считаю, что Александр Григорьевич выиграл выборы в 1994 году. Выиграл честно и справедливо. Я тоже за него голосовал. Пусть это было несколько протестное голосование против партии, а [тогда главный конкурент Лукашенко, экс-член ЦК КПСС и первый глава Совета министров Беларуси Вячеслав] Кебич – это партия, но голосовал. Так вот, отбыв два срока, он [Лукашенко] должен был обратиться к народу, сказать ему спасибо за доверие, пожелать успехов в развитии и уйти. А не ломать Конституцию (в 2004-м Лукашенко, несмотря на прямой запрет Избирательного кодекса, назначил референдум об устранении ограничения в два президентских срока – прим. Tribuna.com), жульничать и искать пути, как остаться на царствование на всю жизнь.

Но это мое мнение. Мои двоюродные сестры, например, за Александра Григорьевича. Я уважаю их мнение. Но почему мое не хотят уважать? Почему, если я против, то я сразу враг? Я не враг своей стране. И я не понимаю, почему официальная пропаганда приравнивает потенциальную потерю власти Лукашенко и его окружением к развалу страны и национальной безопасности. Почему это так? Все равно же когда-то его не будет. Так что, мы все сдохнем сразу?

Считаю, что в Беларуси достаточно умных людей. Жалко, что Александр Григорьевич их не слушает. Считаю, что он просто тактически проиграл. Не надо было никого сажать и гнаться за 80 процентами. Надо было всех допустить. Все равно его мадам в ЦИК объявила бы все, что надо. У него бы было 53 процента, у Бабарико – 30, у Цепкало – 10, у Тихановского – 3. И никто бы не рыпался. И не надо было никого бить и убивать.

В последний год к нам в гимнастическую школу на [улице] Игнатенко, где я работал администратором, молодой мужчина водил сына. После выборов он показал в телефоне фото итогового протокола в его Боровлянах. Там, похоже, не было фальсификаций. Не знаю, сколько там избирателей всего, но за Тихановскую проголосовало более 1800 человек, а за Лукашенко – 200 с небольшим. Превосходство в девять раз. Еще я видел протоколы, где у Тихановской голосов больше в 3-4 раза, понимаешь!

Да, Тихановская не президент. Она и не планировала им быть и не претендует на эту должность в дальнейшем. Про нее в интервью хорошо сказала Вероника Цепкало. Светлана грамотная, культурная женщина, и так сложилась ситуация, что ее выбрала судьба. Роковая случайность.

– Очень многие считают, что она выиграла выборы.

– Выиграла! Я ж и говорю, что был просто сумасшедший перевес. На тех участках, где выборы не сфальсифицировали, цифры получались в ее пользу. Читал аналитику экспертов, которые говорили, что такого не может быть, чтобы на одном участке так, а в целом совершенно наоборот. Ну так возьмите, как в цивилизованной стране, пересчитайте и покажите. Или в восемь вечера закончили голосовать, а утром, когда проснулись, оказалось, что уже все бюллетени сожгли? 

– В былые годы тоже ходили на выборы?

– Я не доверял ведомству [главы ЦИК Лидии] Ермошиной и за все 26 лет, что он [Лукашенко] у власти, голосовал лишь трижды: в 1994-м, в 2010-м, когда тоже посадили всех кандидатов только за то, что они критиковали Александра Григорьевича, и сейчас.

– Каким политиком был Лукашенко в 1990-е?

– Никаким. Я не знал его как политика. Я его знал только из-за того, что тогда по телевизору показывали заседания Верховного совета. Помню, как он кричал [с трибуны], что всех посадит. На это многие клюнули. Но буквально через два-три месяца после выборов я увидел, что меня просто обманули. Всех, кого обещал, он посадил – рядом с собой у власти.

– Говорят, он опирался на людей, которые тосковали по СССР. Для вас развал Союза был тогда трагедией?

– Ну как сказать. Если бы СССР не распался, я бы был персональным пенсионером и получал пенсию, которая была бы чуть выше средней зарплаты по стране. Последняя союзная зарплата была 350 рублей. Больше получали генералы, академики, профессора и очень высокого уровня специалисты. А средняя зарплата по стране была в два раза меньше. В Беларуси же в последние годы, пока работал, получал примерно 580 рублей пенсии. Сейчас не работаю. И пенсия без рубля 700.

По миру наездил много. И как судья, и как тренер. Объездил весь Союз: Ленинград, Рига, Таллин, Вильнюс, Львов, Кишинев, Одесса, Кавказ, Волгоград, Красноярск, Уфа и Челябинск. И так постоянно. Однажды в Москве за одну неделю трижды был в командировке. Летал, как маятник :). Если говорить о Европе, то не был только в Норвегии, Швеции и Португалии – там слабая гимнастика. Мир тоже повидал: Япония, Китай, Австралия, Тайланд, Южная Корея, Америка. С Сиднеем одна памятная история связана. Мы вылетали с рассветом. В самолете не спалось, глянул в иллюминатор и обомлел. Ты представляешь на карте Индию? Так вот я посмотрел в иллюминатор и с высоты 12 километров увидел всю Индию. От края до края. Очень красиво.

В Израиле был неоднократно. Не только потому, что сын там живет. С тамошней федерацией были очень хорошие связи. Мы договаривались, чтобы они нашу команду бесплатно принимали у себя. Были случаи, что нам и дорогу оплачивали. А когда они к нам приезжали, тут уже приходилось крутиться, чтобы их размещать, накормить и обеспечить всем. Но платили они сами за все.

Но в принципе, большой жалости от развала СССР не было. Я тогда работал в Спорткомитете и вместе с Романом Ваткиным, Евгением Ленским, Сашей Жихаревичем готовил документы во вступление Беларуси в европейскую и международную федерации гимнастики. Председателем FIG был [бывший советский гимнаст Юрий] Титов. Помню, мы с Ленским ездили в Москву к нему домой и подавали документы там.

Вот я тебе рассказал, где побывал как судья и тренер. Так вот все это уже было после того, как мы стали самостоятельными. Потому что когда был Союз, судить чемпионат мира или Олимпийские игры я бы никогда не поехал. Отправили бы кого-то из Москвы.

Независимость дала возможность завоевывать медали и выступать под своим флагом.

С другой стороны, сегодня в спортсменах и других людях я не вижу такого патриотизма, который был при Советском Союзе. Вспоминаю, когда наши хоккеисты в 1975-м или 1976-м играли с канадцами. Четыре ночи, я не сплю и сижу в зале, уткнувшись носом в телевизор. Наши побеждают! Я дома. Меня никто не заставлял. Когда начал играть гимн, я встал по стойке смирно перед телевизором. Сегодня же всем на символы… Наказывают за то, что при исполнении гимна не сердце руку не держали.

– Как относитесь к противостоянию символов сейчас?

– Если говорить о флагах, то у меня нет какой-то страсти к ним обоим. Но, признаюсь честно, предпочтение я отдаю бело-красно-белому. Сейчас Александр Григорьевич бело-красно-белый флаг превратил в фашистский, но под ним он принимал присягу, и тогда флаг был золотой, милый и родной. Когда национальные символы были утверждены [в 1991-м в качестве государственных] Верховным Советом, тогда этот флаг для историка Лукашенко не был фашистским. Понимаешь, как перевернулся.

– Ваши друзья и соседи поддерживают Лукашенко?

– Очень мало тех, кто поддерживает. Я уже говорил про двух двоюродных сестер. Есть еще третья. Ей тоже 80. Мы как-то говорили об этом. Она такая: «Генка, ну разве эта девица президент? Она даже по бумажке прочитать не может». Звонил и друг из Челябинска: «Гена, что вы там творите! Разве она президент? Она даже по бумажке прочитать не может». Они, видимо, одних и тех же российских пропагандистов смотрели – «пилораму» эту. В итоге пришлось им объяснять, что она [Тихановская] встречается с [федеральным канцлером Германии Ангелой] Меркель, с [президентом Франции Эмманюэлем] Макроном и без бумажек говорит с ними на английском языке. А вы мне тут про прочитать.

Общаться с ними я не прекращаю, но никого не переубеждаю. Считаю, что в человеке мнение должно созреть. Переубедить все равно не получится. Человек должен убедиться в этом сам, а не потому, что я или кто-то другой ему об этом сказал. Иначе это будет не то.

Можно всем рот закрыть, но так, как было, уже не будет. Из головы-то не выкинешь. Все равно оно когда-то взорвется.

– Ходили на марши пенсионеров?

– Ой, посадят еще на 15 суток :). Давай не будем развивать эту тему.

* * *

– Вы 65 лет в спортивной гимнастике. Что с ней происходит? Почему нет успехов?

– Ситуация очень сложная. Перестройка очень сильно подрубила белорусскую гимнастику. Однажды, лет 15 назад, нашему отделу Минспорта поручили приготовить список белорусских тренеров, которые работают не в Беларуси. Так вот я только в Америке насчитал около 70 человек. Кроме того были наши в Бразилии, Австралии, Канаде, Южной Африке и даже в Японии.

Уезжали люди по-разному. В Гродно, например, работал тренер. В какой-то момент мы потеряли его из виду, не знали, куда он делся. В итоге обнаружился в Пуэрто-Рико! Оказалось, после перестройки он устроился в латвийский рыболовецкий флот, дошел с ним до Пуэрто-Рико, там сошел на берег и устроился тренером. Тренером он был не очень сильным, но важна сама ситуация. Уезжали не только поодиночке, но и группами. На Олимпиаде в Сиднее выступало 14 наших спортсменов. В течение года после Игр 11 из них уже было в Америке.

И еще немного статистики. В штате [Минессота], где живет [пятикратная олимпийская чемпионка, заслуженный тренер Беларуси] Нелли Ким, почти 300 гимнастических клубов. У нас же по всей стране лишь 14 точек, где есть гимнастика. Причем некоторые готовят только мальчиков. Американцы работают на здоровье нации, а не на результат. Мы же хотим, чтобы был результат, но не создаем достаточные условия. Именно поэтому и происходит отток специалистов.

– Почему не создают условия?

– Государство не может платить тренерам столько денег, сколько в той же Америке. Оно выделяет недостаточно средств на спорт, медицину, образование. У власти в приоритете силовики.

– Неужели когда росли Виталий Щербо и Иван Иванков, у тренеров была большая зарплата?

– Когда готовили этих ребят, зарплата у тренеров была достойной. На нее можно было и жить, и съездить отдохнуть, и построить квартиру.

Чтобы дать результат, нужен спортсмен, тренер и условия. А Щербо был феноменом. Такие люди рождаются раз в сто лет. В истории СССР с 1952 года ни один советский спортсмен не собирал столько медалей на одной Олимпиаде. Помню, перед Играми в Барселоне он заявил в интервью, что все выиграет. Тренеры других спортсменов подходят к его тренеру Шинкарю: «Серега, что он говорит такое?» Шинкарь – к парню: «Виталий, ты чего?» – «Я выиграю!» Наглый такой. И он выиграл из восьми возможных золотых медалей шесть. При этом не взял ничего в сильнейшем своем виде – в вольных упражнениях. Помню, как ночью смотрел трансляции из Барселоны и перезванивался с женой Сережи Шинкаря Зиной после каждого снаряда!

– Щербо, Иванков, Касперович, Савенков в прошлом. Сейчас же провал. Женщины не могут попасть даже на отбор к Олимпиаде. Мужчины тоже недалеко ушли.

– Сейчас 17-летняя Настя Алистратова квалифицировалась на Олимпиаду. Она хоть и не очень сильная и, если говорить откровенно, имеет все шансы быть там статистом, но если мы хотим гимнастику развивать, через это надо пройти. Поедет, посмотрит, что в мире делается.

Плюс в Турции только закончился чемпионат Европы, где Егор Шаранков выиграл две медали: на вольных упражнениях был третьим и в прыжке вторым. Маленький успех. Да, из-за коронавируса много кто не приехал, но все равно.

– Как сделать так, чтобы мы снова были среди мировых лидеров? Вернуть топовых тренеров?

– Это ничего не даст. Долговременного эффекта точно не будет. Надо поднимать всю систему. Надо, чтобы руководители немного иначе относились к спорту. И тут у меня есть претензия к Лукашенко. Третий министр спорта подряд – офицер. А они (стучит по столу), понимаешь. Они думают, что можно дать команду – и будет первое место.

Недавно в поликлинике встретил Александра Владимировича Григорова – нашего бывшего министра [спорта] – и его зама Дмитрия Шичко. Считаю, что эта пара была самой профессиональной командой в руководстве спорта за всю суверенную историю. Кто-то скажет, [Владимир] Рыженков лучше, кому-то и генералы по душе. Мое мнение такое. И я не говорю, что это лучшая пара. Я говорю, что она профессиональная. Они знали каждого члена национальной команды, каждого тренера, спортсмена. И они могли с любой командой профессионально поговорить, вникая в какие-то глубокие вопросы.

Так вот Григоров рассказал хохму. Однажды к нему подошел один из этих генералов: «Как ты так работал, что у тебя чемпионы были?» А Григоров решил пошутить и с серьезным видом ответил: «Ты был хоть раз на крыше министерства спорта?» – «Нет». – «А я залазил на крышу, ставил спортсмена на край и говорил: «Если не привезешь медаль, сброшу!» И привозили».

– Надеюсь, генерал этот не делал так.

– Я тоже :).

Надо, чтобы руководство относилось к тренерам и спортсменам, исходя из такого посыла, что в спорте главные фигуры не руководители, а именно спортсмены и тренеры. Они делают результат. И если они его сделали, то и директору хорошо, и городскому отделу спорта, и республиканскому отделу. Всем хорошо. Но такого отношения нет. А надо, чтобы так думали.

Я был маленьким руководителем. Например, в свое время, еще при СССР, отвечал в республиканском профсоюзе за развитие гимнастики. И мне как-то наш тренер Анна Баранова из художественной гимнастики говорит: «Геннадий Сергеевич, мне надо вот это и это». Я человек опытный и понимаю, что это напрямую сделать невозможно: инструкции и законы не позволяют. Но я вижу, что если ее просьбу выполнить, для дела будет лучше. Я не посылаю ее подальше со словами, что нельзя, а говорю: «Два дня мне дай. Попробую разобраться». Иду к главному бухгалтеру, объясняю – нельзя. Иду к заместителю председателя профсоюзной организации – нельзя. Тогда звоню Ане: «Иди к шефу и жалуйся на меня, что не помогаю тебе». Через какое-то время руководитель всего профсоюзного спорта страны [Афанасий] Филипушко меня вызывает: «Почему не помогаешь людям? Пиши себе выговор». Выхожу из кабинета, подхожу к секретарше: «Ирочка, быстро постановление Бюро о выговоре главному бухгалтеру, зампреду и гостренеру Дедюле». Возвращаюсь в кабинет и кладу бумагу на стол. Шеф смотрит и вопрос решается.

Вот тебе еще история из 2019-го. Я работал в оргкомитете Европейских игр. Центр по гимнастическим видам должен был закупить оборудование для соревнований в гимнастике. Вместе с Андреем Федоровым из белорусской ассоциации гимнастики мы связывались с международными инстанциями и составляли перечень инвентаря, который нам необходим, составляли договоры. И потом нужно было снаряды доставить и поставить в «Минск-Арене». И была одна история, которая очень красноречиво характеризует нынешних чиновников. Молодой куратор закупки из минского ОБЭП дважды срывал нам заключение договора на закупку инвентаря. Его все интересовало, почему мы заказываем снаряды у фирмы «Шпит». Ведь китайские можно купить дешевле. Да, китайские снаряды тоже сертифицированы Международной федерацией гимнастики. Да, они дешевле. Но когда 2008-м Китай проводил Олимпиаду, он, не веря в свои снаряды, купил их у нидерландской фирмы «Янсен Фритцен». Более того, китайцы заплатили еще столько же, чтобы получить возможность на этих снарядах наклеить свои лейблы. И я ему несколько раз объяснял, но парень упирался и два раза срывал заключение договора.

Наступил 2019 год, а у нас ничего нет, хотя половину снарядов мы должны были закупить еще в 2018-м. 2 января в восемь утра на «Минск-Арене» было совещание, на котором был [заместитель министра спорта Вячеслав] Дурнов. На нем прозвучала фраза, что закупка под угрозой срыва, а объяснения, что это честь страны, что это лучшие снаряды в мире, не работают. Дурнов сразу сказал: «Завтра в два часа ко мне». Приходим, а там уже не этот молодой куратор, а его начальник и еще один мужчина из республиканского ОБЭП. Он ничего не говорил. Только слушал. В конце совещания начальник городского ОБЭП сказал: «Будем считать, что мы нашли взаимопонимание». И уже следующим днем мы сидели в кабинете у куратора и вместе составляли все необходимые документы.

Но это не конец. Оказалось, что нам выделили деньги на закупку снарядов, но не дали на их растаможку. Но об этом мы узнали потом, когда 30 фур инвентаря застряли на таможне. Вышло это из-за того, что в Минспорта зазевались и вовремя не подали на имя Лукашенко просьбу об освобождении от таможенных пошлин. Обычно мы имели на руках такое разрешение и спокойно забирали товар, когда он приходил на таможню. Но в этот раз фуры просто застряли на таможне. Документы лежали у Лукашенко на столе, и никто не мог подойти и попросить: «Александр Григорьевич, будьте добры, подпишите вне очереди». Никто не подошел. 12-го числа начало монатажа, а на обед 11-го на «Минск-Арене» пусто. В итоге каким-то образом минспортовское начальство вместе с руководителями таможенного и олимпийского комитета как-то договорились, и фуры пошли без растаможки. Дурдом.

* * *

– Вас зовут Генрих, но вы себя пару раз в интервью назвали Геной.

– Родители меня назвали Гена, но у них были друзья – семья немецких докторов, которые жили рядом в Минске. Мужчину звали Генрихом. Когда началась Финская война, их с моим отцом послали туда. При какой-то бомбежке накрыло лазарет, и врачи погибли. Тогда родители и записали меня во всех документах Генрихом – в честь папиного друга.

– В прошлом году вы перенесли коронавирус. Как самочувствие?

– Я даже не знаю, как и где мог заболеть. Постоянно ходил в маске. В лифте – в маске, в магазине – в маске, в транспорте, если надо, – в маске, в беседах с людьми – в маске.

Я и обнаружил-то случайно. Дома поднялась температура, и я пошел к врачу. Сделал там КТ и пошел домой. Прихожу через несколько дней закрывать бюллетень, мне уже хорошо, но врач говорит, что мазок у меня положительный, и отправляет на изоляцию в больницу. Даже домой не отпустили зубную щетку забрать! В итоге положили во вторую больницу. Уже через пару часов домой к жене пришли проверять контакты и у нее тоже обнаружили этот вирус. В пять вечера звонит: «Я еду к тебе :)». Лечились вместе, можно сказать, но у нее все было гораздо серьезней. Иногда, когда я звонил, она не могла со мной говорить, так плохо было.

Вирус этот – такая зараза, которую некоторые могут переходить на ногах, как я, а у некоторых за 2-3 дня разлагаются легкие. А у жены нашли двустороннюю пневмонию. И если бы ее в пятницу не положили в больницу, я уже мог ее похоронить. Я поэтому своего врача и благодарил. Цветы подарил, спасибо сказал и еще благодарность написал на имя министра. Надеюсь, ей премию дали.

– Как вы себя чувствуете?

– Не было бы хуже. Мне 80 лет, но когда девочки красивые идут, я на них оглядываюсь :).

Фото: sb.by