«Выпили перед матчем по 50 граммов коньяка и выиграли 4:1». Владимир Путраш – о бобруйском футболе в 90-е

Владимир Путраш в центре.

Фото: fcbelshina.by

Легендарный форвард бобруйских «Шинника» и «Белшины» ныне скромно тренирует детей в ДЮСШ «Орбита». В интервью Андрею Масловскому Владимир Путраш вспоминает красные пиджаки в сборной, обнимашки с дубами, выволочку от Леонида Кучука и стадион под водой.

– Когда я был в «Орбите» последний раз, все было очень . Как там сейчас дела?

– В общем-то ничего не двигается с мертвой точки. Стадион по-прежнему в стадии строительства. Очередные сроки сдачи – 2018 год. Но он принадлежит городу, и дадут ли нам там время, неизвестно. Пока тренируемся на «Взлете» и в Черкассах.

– Что вас там держит?

– Привычка работать. Во-первых, я связан с футболом – всегда хотел в нем остаться. А во-вторых, втянулся. Я ведь работал и со взрослой командой – тренировал «Клеческ». Но после того как клуб распался, позвали сюда.

– Нравится работать с детьми?

– Конечно. Мне вообще работать нравится. Но работа неблагодарная в плане финансов. Приходится подрабатывать. Выставляем своих ребят за «Городею» на лицензировании, веду секцию футбола в РИПО. Тружусь там-сям помаленьку.

– Вы же приложили свои руки к становлению «Городеи».

– Да. С Вовой Ананевичем два года еще за «Сахкомбинат» отыграли, когда они в чемпионате области участвовали. Дважды выиграли, а потом директор решил, что надо более профессиональную команду делать, и заявился во вторую лигу. Тренировал нас Андрей Миколаевич. Собирались на день-два в Городее, играли и разъезжались по домам. Этакая подработка на выходные. Собрались, выиграли, банкет.

– Люди ходили на «Сахарник»?

– Ну как сказать, человек 200-300 собиралось. В выходной день там делать нечего. Кроме стадиона нет никаких объектов. Так что люди захаживали, смотрели.

– Вы планово заканчивали играть в футбол?

– Я заканчивал семь лет. Года с 2001 играл по инерции. Начиная с МТЗ-РИПО. Уже там мне предложили пойти на тренерские курсы. Отказался. Хотелось еще играть. В итоге два года выходил на поле играющим тренером. Потом были «Барановичи», «Ливадия», «Городея» – потихонечку завершал.

– Вы же судьей хотели стать.

– Году в 2003-м пошел на курсы. Посудил детей. Но это… Пока ты достигнешь определенного уровня, пора будет заканчивать по возрасту. Постоянные нормативы, нормативы, нормативы. Будучи футболистами, мы меньше бегали. Тест Купера и рывки: семь раз по 50 метров. Но бросил не от этого. Мне было неинтересно. Мышление у меня игроцкое, а не судейской. Родители, тренеры бурно и не всегда цензурно обсуждали мои действия. Ругался с ними. А нервы беречь надо. В общем, посудил я годик и раздумал.

– Приведите пример ругани.

– Сужу родную «Орбиту» с «Динамо». Ставлю пенальти в ворота «Орбиты». Нам забивают. И тут тренер начинает мне рассказывать, что я не прав. В итоге поругались очень серьезно. И с ним, и с родителями. Нужно уметь отключаться от знакомств. Не забивать голову. Это сложно.

– Будучи футболистом, часто с судьями спорили?

– Нет. У меня желтых карточек было мало. Был такой арбитр Дик – судил игру «Белшины» против витебского «Локомотива». А за них выступал Вадим Карцев. Шустренький такой паренек. В общем, вбегает в штрафную, заплетает себе ноги и падает на пенальти. Подхожу, он вскакивает и замахивается на меня. Я его слегка ладошкой обратно на попу и усадил. Поворачиваюсь, а Дик мне показывает красную карточку: «Если не можешь себя сдерживать – досвидос».

– Когда-либо понимали, что арбитр предвзят?

– Практически всегда, когда такое случалось. «Белшина» наша на ходу была. Приезжаем в Мозырь, и нас там прихватывают. Мало того, что МПКЦ – команда-пушка, так еще и судьи душат. Мелкий фол в одну сторону свистят. Чтобы пенальти поставили, тебе должны ноги вырвать, а в противоположную сторону – легко дают.

– Как вы стали заниматься футболом?

– Да как и все. В детстве занимался чем угодно: хоккеем, борьбой, велоспортом. Как раз минское «Динамо» тогда играть начало. Загорелся, пошел в «Трудовые резервы». Тогда стадиончик возле Дворца спорта был. Там где вода сейчас.

– Щемит душу, когда проезжаете по Немиге?

– Есть легкая ирония, что люди не знают, что тут когда-то был стадион. Говоришь: «Вот, я тут занимался». – «Где?» – «Да тут, на воде!». Не верят. А это чудо-стадион был. Травы не было. Такая гравейка! Но не боялись, катились. Ребята из СДЮШОР-5 после своей травки терялись сразу. А нам привычно. Потом нас перебросили на Семашко и на Калиновского.

– Вы же родились в Добруше. Как оказались в Минске?

– Отец с матерью строили железную дорогу и жили в строительно-монтажном поезде. Деревянный вагон, поделенный на две комнаты. Там и родился. Прожили так пару лет, и потом родители вернулись в Минск. Видимо, достроили.

– Вы всегда были больши?

– По разговорам, да. А в одно подростковое лето вымахал сантиметров на 15. Но при этом, начинал центральным полузащитником. С этими навыками и приехал в Бобруйск. А там опытные пацаны сходу: «Так, не надо нам такие передачи давать. Лучше иди вперед». Так и перешел в атаку.

– До Бобруйска у вас был еще период в минском «Динамо».

– Не совсем верно. После поступления в Институт физкультуры, четыре года играл за СКИФ. И в этот период меня дважды вызывали в дубль «Динамо», когда там были проблемы с людьми. Тогда можно было. Во второй раз меня и Сашу Тайкова позвали. Нас тогда Малофеев смотрел. Сашу оставили, а я поехал в Бобруйск.

Я, кстати, в это время играл еще в мини-футбол за «Менск» в Лиге СНГ. «Дина» из Москвы, «Механизатор» из Днепропетровска, команды из Кишинева, Ростова и так далее. Костя Еременко тогда играл за украинскую команду, а потом его в «Дину» пригласили.

– Круто.

– А у нас тогда Леня Кучук заканчивал. С ним забавный случай вышел. Я не знал, как он выглядит. Сижу на скамейке, бежит какой-то паренек росточком поменьше меня. Ну, я и крикнул: «Не пожарь!» Леня бросил мяч и как пиханул мне! Поворачиваюсь к ребятам постарше: «Сколько ему лет?» – «33». – «Сколько!?» А мне 20 было! Потом рассказали мне, что это Кучук, что он в «Гомеле» играл и вообще весь такой крутой.

– Очень смешно.

– Еще с Юрой Антоновичем в футзал играли. В финале Лиги чемпионов, между прочим. Чтобы туда попасть, пришлось выиграть Кубок Беларуси по футзалу. В нем, правда, участвовало только две команды: наша «Академия МВД» и «СЭФ». В Минск приехали испанцы, украинцы и кто-то из России. В общем, в финале проиграли украинцам, но получили дипломы за второе место.

– Вы хотели в Бобруйск ехать?

– В принципе, да. Пора было определяться. Приехал, но что-то не пошло. Олег Волох даже отчислять хотел.

– За что?

– За «неуспеваемость». Не забивал. «Смене» забил четыре случайно и стали ставить вперед. А меня потом заклинило. Пряжников говорит: «Если в ближайшее время не начнешь забивать, до свидания». Но старики заступились. Дима Клюко, Сергей Яромко, Вова Белявский подошли к нему и сказали, что малыша надо оставлять.

– С вашим ростом прозвище «Малыш» было?

– Нет. Это от возраста. Так меня Дэнвером звали – последним динозавром. У меня длинные волосы были.

– Бобруйск называли второй столицей нашего футбола.

– И не зря. Когда «Фандок» «Динамо» обыгрывал, собрался полный стадион. Народ в проходах сидел! А тем, кому не хватило места, на ближайших девятиэтажках. «Фандок» тогда неплохо конкурировал с минчанами. А после объединения вообще все стало круто. Иногда главное было нам не мешать играть и работать. Волох говорит: «Надо вас потонизировать перед матчем, дать нагрузочку». А мы в ответ: «Олег Антонович, давайте на фарт ничего не будем такого делать. Квадратики и пульку». – «Завтра выиграете?» – «Конечно».

Но мы не отбывали номер в подобных двусторонках. Играли на полную. Тренеры даже свистки бросали и в сердцах говорили, что больше никогда не будут нам давать играть друг с другом.

– В Бобруйске болельщики очень любили футболистов?

– Знакомых было много: соседи, друзья. И, конечно, нас замечали везде. Шабуня пошил ярко-голубые с зелеными вставками костюмы. Нас за километр было видно. Лишний раз сходишь куда-то, на следующий день Волох: «Видели!» Но выпить болельщики не предлагали. Это если в ресторане или баре встретят, могли предложить пропустить стаканчик. 

– Режим нарушали?

– Ну почему бы после игры не расслабиться, не отметить день рождения. Но ничего сверх меры не было. Залеты? У меня не было. Да и я с семьей жил. Это держало.

– Почему люди ходили в Бобруйске на футбол?

– Во-первых, команда была на ходу, играла зрелищно, привлекательно. Во-вторых, все знали футболистов: родственники, друзья. Те же Градобоевы хоть и были из Гомеля, но быстро стали своими.

– Эдуард Градобоев говорил, что вы любой навес могли превратить в удар поворотам. Откуда такое чутье?

– На уровне интуиции. Я чувствовал мяч, оценивал его траекторию полета, расположение защитников и вовремя выпрыгивал. Партнеры шутили: «Ты бегал по штрафной, а мы тебе в голову попадали сами».

– Был любимый подающий?

– Андрюха Хрипач! Левая нога сумасшедшая. Только голову подставь.

– Нелюбимый защитник?

– Когда еще играли «Шинником» против «Фандока», трудно было против Олега Черепнева. Кусучий, неуступчивый защитник. Маленький такой, всегда на опережении действовал. Было очень тяжело. Вовка Ломако еще такой был. Парень с меня габаритами. Всегда бодались с ним.

– В какой атмосфере проходили дерби в Бобруйске?

– В дни матчей публика делилась на два лагеря: заводская команда против городской. «Шинник» – команда «стариков», а «Фандок» – «технарей». С трибун все это выглядело так: у нас деревянный футбол, а у них техничный. Мы навешивали, а они контролировали мяч. Игры были принципиальными. Всем хотелось быть первой командой города.

– После объединения нормально перестроились на техничный футбол?

– Ну, я же в мини-футбол играл, поэтому ничего сложного не было. Самое интересное, что из «Шинника» в новую команду взяли только троих: меня, Сашу Соколовского и еще кого-то, не могу сейчас вспомнить.

А что касается демонстрируемого футбола, то Юревич как-то хорошо сказал: «Они специально придумали такой футбол, чтобы меньше бегать». Мяч у хавов держался прилично. Можно было пешком до штрафной доходить, потому что знаешь – не потеряют. Или тот же Хлебосолов. Если вижу, что голову опустил, то железно минут пять будет возиться с мячом. Можно спокойно догрести до штрафной. А как голову поднял – надо стартовать. Мяч у нас тяжело было отобрать. Того же Эдика Градобоева мы «жидким» или «хитрым» называли. Он когда чувствовал, что теряет, подставлялся и падал – фол. Снова контролируем.

– Прообраз современной «Барселоны».

– Амбиции и самооценка были очень высокими. Даже Александр Бородюк (футболист московского «Локомотива» 97-99 – Tribuna.com) возмущался. Мы же перед матчами с «Локо» в Кубке обладателей кубков чуть ли не в один голос твердили, что обыграем их. Так он и говорил: «Такой наглости еще не встречал. Я про эту команду впервые слышу, а они уже обыгрывать собрались». В итоге дома 1:2 проиграли и 0:3 в Москве. Обидно, ведь в Бобруйске могли цеплять.

– После этого вы уехали играть в Чехию.

– Да. Позвонили из нашей федерации, сказали, что пришел запрос на фактурного нападающего. Поинтересовались – поеду или нет. А у меня тогда небольшой конфликт в Бобруйске насчет квартиры был. Плюнул и поехал. Недельку потренировался и подписал контракт на два с половиной года с высшелиговой «Опавой». И после первой же игры сломался. Полгода лечился, набирал форму в третьей лиге. Следующий сезон был в команде, но после первого круга решил вернуться домой. Тем более после травмы кондиций бегать у меня уже не было. А там лоси под два метра и все бегут. Тяжелый чемпионат.

– Что с вами случилось?

– На тренировке замыкал дальнюю штангу. Катились вместе с партнером, ну и я своим весом придавил. В итоге переломал большую и малую берцовые кости. Поставили в ногу металлический штырь, вкрутили шурупы. Так и ходил. Перед отъездом достали, предлагали на память оставить, но отказался. Не самые приятные воспоминания.

– Как вы себя там чувствовали?

– Нормально. Опава – провинциальный городок под Остравой. Тысяч на 50 жителей. Коллектив подобрался хороший. Вот тебе пример. Не прет команде, тренер собирает всех и ведет в бар. Покупает по два пива, заказывает второе. Посидел с нами немного: «Теперь поговорите между собой. Так как надо из этого дерьма вылезать». И ушел. Такие мероприятия помогали сплотиться. Когда за тебя партнер не катится, когда ты не можешь на него положиться, результата не будет.

– Было сложно жить в другой стране?

– Тяжело было первых полтора месяца, пока жил в отеле. А потом перевез семью, снял квартиру, и все стало проще. Гораздо. Там же не было таких заездов на сборы, как у нас. Максимально на пять дней перед сезоном заехали. Пришлось попотеть – четырехразовые тренировки.

– О трехразовых слышал, но чтобы четыре...

– После подъема еще до завтрака тренажерный зал. После тренировка на поле: бегали отрезки – 800 метров, 1000. После обеда кросс, а после ужина аэробика. Приходила женщина и учила. Поначалу всем было смешно. Стояли, улыбались. А когда все это без пауз пошло, улыбки пропадали. И в голове крутилась одна мысль: «Скорей бы это все закончилось». Пресс сводит, а она все делает и делает.

– Как народ реагировал на то, что вы из Беларуси?

– Отлично. Там самое главное, чтобы не украинец. Первый поток эмигрантов после развал Союза как раз оттуда хлынул. И все эти бандиты, которые у них обосновались, были хохлами. Пример довольно частого диалога. «Ты украинец?» – «Нет, белорус» – «А что это такое?» Объяснял, как мог: белораша, Минск. Ничего не понимали, но улыбались, что не из Украины.

– В вашей легионерской страничке был еще «Металлург» из Красноярска.

– Второе пришествие в «Белшину», в конце 99-го, ничем хорошим не закончилось. Зимой позвонил Щекину. Он меня пригласил на сборы с «Шахтером». Работал с ними, договорились о контракте. В это время позвонили из Красноярска – то ли Тюнис там посоветовал, то ли еще кто-то. Приглашали на просмотр. Отказался, сказав, что контракт с «Шахтером» на мази. И тут эта трагедия случилась… И Костюкевич говорит: «Щекину ты был нужен, а мне–нет».

Позвонил в Красноярск, собрал чемодан и уехал. В Москве меня встретили и сразу на Кипр. Там и контракт подписал. Полгодика побыл – дела шли ни шатко, ни валко, и поехал в Казахстан в «Елимай» к Волоху. Там пару раз сыграл, порвал приводящую и до конца года лечился и ждал, когда зарплату отдадут.

– В Красноярске так много было денег, что вы на Кипре готовились?

– Так там же алюминиевый завод. В сравнении с «Белшиной» выходило в четыре раза больше. В Бобруйске получали 250 долларов и столько же за победу. Если все выигрывали, то сумма приличная набегала. А в России 1000 зарплата и 1000 за выигрыш.

– С Иваном Щекиным вы поработали недолго, что запомнилось о тренере?

– Нагрузки и то, что он своих не забывает. Если пообещал конкретные условия, всегда выполнял. Если сказал, что столько будешь получать, так и будет. Но надо только его требования выполнять.

– Вспомните самого интересного тренера за карьеру?

– В Красноярске с нами работал такой Иштван Секеч. Интересный персонаж. На сборе в Венгрии попросил у него в тренажерном зале позаниматься – после Чехии привык. А он сходу: «Еще раз предложишь – выгоню». Не верил в эти штанги, считал, что это вредит.

Идет первое собрание. Он говорит-говорит, а потом: «Хочет кто добавить?» Я уже не помню, что хотел сказать – тянусь, а меня ногой партнеры толкают, чтоб не делал. Не стал. Спрашиваю потом, что не так? Оказалось, до меня был пацан. Похожая ситуация. Секеч объясняет что-то на макете. Потом предлагает добавить. Встает парень, подходит к макету и давай: «Это не так, здесь надо бежать сюда…» Тренер молча улыбается, поворачивает голову к администратору и спокойно произносит: «Возьмите ему, пожалуйста, билет до Москвы». И ко всем остальным: «Тут шучу только я».

– Самый странный партнер за карьеру?

– Да не было такого. Не припомню, каких-то случаев.

– А кто в Бобруйске придумал дубы обнимать?

– Я :). Как-то были на сборах в Запорожье. Ездили на экскурсию и женщина рассказывала о дубах, о том, что они копят энергию. Как-то запало в память. Увидел на базе дуб и подумал, что надо бы энергии набраться. Обнял его. Ребята увидели, поинтересовались – объяснил. И перед игрой, когда шли продышаться с утра, обнимали деревья. У каждого свой дуб был. Человек шесть ходило: Разумович, братья Градобоевы, Шустиков, Хрипач. Остальным было до лампочки. Каждый готовился к матчам, как хочется. Разумович, например, в день игры мог с утра кросс пробежать. Это его подготовка.

– Игрок с самой странной диетой пред игрой?

– Были такие, кто мог шлепнуть настойки Элеутерококка, повышающей давление и улучшающей кровоснабжение. А она сорокоградусная. И пили не крышечку, как положено, а целиком. Глаза горят!

– Допинг.

– Да. А еще однажды в «Шиннике» попробовали выпить коньяк перед игрой. В малых дозах помогать должен. Купили бутылку, разлили по 50 грамм. Выиграли 4:1, но у меня дыхание жгло, да и бежалось трудно.

– Не жалеете, как карьера прошла?

– Нет. Трофеи есть, за сборную поиграл. Нас с Хлебосоловым на два матча пригласили. Играть должны были в Германии. Потешно было, что приехали в джинсах и кроссовках, а нам для поездки выдали красные пиджаки. Смотрелось нелепо. Пришлось в руках носить.