Игорь Воронков: «Рашович сказал, что я старый, и сослал в дубль»
Экс-полузащитник минского «Динамо» – о времени в клубе и родном Дзержинске.
Экс-полузащитник минского «Динамо» – о времени в клубе и родном Дзержинске.
– Оставаться без клуба в 34 года – путь к тренерству?
– В моем случае, точно нет. Я не вижу себя тренером. Хотя соответствующее образование есть. Максимум, чем буду заниматься – работать с детьми. Думаю, смог бы. Мне нравится играть и проводить с ними время. Но пока не хочется об этом даже думать. Пару лет надеюсь еще поиграть. Силы имеются.
Мы как-то с женой тоже разговаривали о моем будущем после футбола и решили открыть собственное производство полуфабрикатов. Теперь мы делаем пельмени, чебуреки, манты, котлеты, домашние колбаски и так далее. Называется «Как дома». Я пока в бизнес сильно не влезаю – всем занимается Настя. Почему с едой? Не хочу никого обидеть, но не вся продукция такого рода, которую мы раньше покупали в магазинах, нам нравилась. Кухня не очень вкусная. В Украине культ еды немного иной. Жена очень любит готовить и решила, что может людей накормить вкуснее.
– Где можно купить?
– Есть точка на «Комаровке». Она почти в центре зала под большим рекламным щитом. Заметна сразу.
– Прибыльно?
– Пока нет. Приходится пока только вкладывать, но мы постепенно расширяем сферу влияния. Да и качеством берем. Многие футболисты о нас знают – пробуют пельмени и потом магазинные уже не берут.
– Как вы расстались с «Динамо»?
– Мне позвонил Алим Селимов и сказал: «Приезжай за трудовой». Контракт был до 15 декабря – продлевать не стали. При встрече Алим Максимович поблагодарил за работу, пожал руку и все.
– Так вас же вроде должны были оставлять.
– Да, такой разговор был на банкете после сезона. Селимов подошел и попросил заехать в офис через пару дней. Сказал, что вопрос по мне решен положительно. Видимо, за это время что-то поменялось.
– Вук Рашович что-то объяснял?
– Ничего. После последнего матча я его видел только на банкете. Мы не общались. У Селимова я тоже не стал спрашивать, что изменилось за три дня. Понимал, что рано или поздно мой период в «Динамо» закончился бы. Не в этом году, так в следующем. Все-таки возраст никого не щадит. Хотя у нас были и постарше ребята, но это не столь важно.
– Вы не тот человек, который будет что-то узнавать, так?
– Да. Никогда никого не просил. У меня никогда и агентов не было. Все время как-то сам шел. Попадались нормальные адекватные люди. Надеюсь, так будет и в дальнейшем.
– Но ведь такая настойчивость может помогать.
– Может. Но я не такой человек.
– Как доиграть до такого возраста без агентов?
– Я не один такой на самом деле. Конечно, агенты предлагали свои услуги. Основной наплыв был, когда играл в могилевском «Днепре». Звонили россияне, украинцы, белорусы – все предлагали помощь в трудоустройстве. Но когда я им говорил, «устройте, а я потом оплачу вашу работу», они почему-то шли в отказ. Хотели, чтобы вначале был подписан договор, а потом приступали бы к поискам. Меня это не устраивало. Просил объяснить смысл сделки в таком виде, но никто не смог этого сделать.
Последний раз агент обращался ко мне в 2010-м. После нашей бронзы с «Минском» позвонил человек из Молдовы и предложил уехать в «Тобол». Понятно, что в Казахстане мне предлагали запредельные суммы, но у «горожан» впереди был дебют в Лиге Европы. Хотелось попробовать – контракт продлил. Решил, что синица в руках лучше. Не было гарантий, что в «Тоболе» сдержат свое слово. Да и сложилось с «горожанами» все здорово – я забил первый мяч команды в еврокубках. Вошел в историю.
Мне никогда не нужен был агент. Я прекрасно понимал, что если буду нормально играть, люди найдут мой номер телефона и позвонят сами. Так и выходило. Хорошо играл в «Днепре» – позвонил Олег Кубарев и позвал в Жодино. Затем Виталий Тараканов позвал в «Минск», Александр Седнев – в «Белшину».
– В «Динамо» – Владимир Журавель?
– Нет. Звонил Шуканов, но с подачи Олега Дулуба. Мне звонили в сентябре, когда Журавля в «Динамо» еще не было. Над предложением переехать в Минск не раздумывал. После Бобруйска-то! Поэтому был немного удивлен.
– После перехода на вас вылилось море негатива.
– Ой, писали, что я закрою молодым дорогу, что я старый хохол, что я из «Белшины», а это не уровень и так далее. Очень сильно переживал. Знал даже, что в «Динамо» были игроки, недовольные моим приходом. Не понимал этого. Мы же все знаем, как кто играет.
В общем, такая реакция на мой переход была не очень понятна. Я за девять лет в Беларуси не пропустил практически ни одной игры. Казалось, заслужил уважение.
Я всегда хотел играть в более сильном клубе и проверить свои возможности. Когда в команде не очень большая конкуренция, легче играть и настраиваться психологически. Ты понимаешь, что железно будешь в основе. А в «Динамо» 25 человек приблизительно одного уровня. Мы тренировались три месяца на сборах. И так понимал, что будет тяжело, а еще такие высказывания.
– Вы все читали?
– Несколько. После трансфера мне стали говорить, что обо мне отзываются плохо. Не верил. Зашел в интернет и был шокирован. Показал супруге. Она сказала: «Ну, есть что доказывать. Даже в 32 года».
Очень ждал первой возможности сыграть и доказать всем, что зря они так думали обо мне. И вышло все очень здорово – вышел в Могилеве и забил победный мяч. Хотя ситуация складывалась так, что я не должен был играть. Владимир Журавель наигрывал к «Днепру» Удоджи. Но в федерацию не успел прийти его трансферный лист – выпустили меня. Получилось очень удачно.
И мнение обо мне у болельщиков моментально изменилось. Рад, что смог своей игрой поспособствовать этому. И в новости под моим уходом доставалось уже больше руководству. Это, наверное, моя главная победа с «Динамо».
– Какое главное футбольное событие за два года?
– Я думал перед встречей над этим вопросом, но ничего такого не пришло на ум. Понятно, что особняком стоят попадания в группу Лиги Европы. А так… Чемпионами не стали.
Хотя смотри: в мае попал в дубль и думал, что уже все. Но я пахал на тренировках и вернулся – для меня это был успех.
Звучит довольно странно, но объясню причины. За 11 лет в Беларуси я не сыграл ни одного матча за дубль! Дима Молош постоянно смеялся: «Не играл за дубль – не знаешь, что такое футбол». Подходил к Журавлю и в шутку просил, чтобы меня отправили в дубль. И когда я туда угодил через год, позвонил: «Ну вот! Сбылась моя мечта».
– Почему вы оказались в дубле?
– После смены тренера ко мне подошел Вук Рашович: «Ты не тянешь, ты старый. А мне нужны молодые футболисты». И объяснил, что тренироваться буду с основой, но играть только за дубль. Я не понимал, что делать и как быть. Подумал и дал себе установку: «Вернуться». Очень хотел доказать, что меня зря списывают. Не опускал руки, тренировался, как и прежде, без поблажек к себе, хорошо играл и даже два мяча забил. Надеялся, что тренер передумает.
– Когда говорят «ты не нужен», надежды особой нет.
– Конечно, поэтому я очень радовался, что спустя шесть матчей вернулся в «18». Это было в игре со «Слуцком». Вышел на замену и отдал пяткой на Бечирая. Комбинация вообще получилась сумасшедшей!
И, видимо, тренеру понравились мои действия, если меня решили оставить. При этом Рашович не подошел и не озвучил, что я теперь снова в обойме. Серб вообще со мной практически не общался. За все время обстоятельно поговорили лишь раз – когда он объяснял мою ссылку в дубль.
– Душан Угрин тоже не общался?
– Да. На общение выходил его помощник. Постоянно интересовался делами дома, настроением, семьей. Он пытался наладить контакт. А Душан – нет. Наверное, философия у него такая. Это наши тренеры всегда всем интересовались. А он, видимо, думал, что раз мы профессионалы, то и на работу должны выходить всегда готовыми. По умолчанию.
Что касается Рашовича, то поначалу он тоже мало с игроками контачил: присматривался к команде, изучал коллектив. А к осени беседовал уже чаще. Общий язык был найден.
– В августе «Динамо» выигрывало и в чемпионате, и в Лиге Европы. В тот период чувствовали себя суперменами?
– Нет. Нам нелегко все это давалось. В Европе все складывалось хорошо. У нас все залетало, а соперник часто прощал. А в чемпионате мы делали все возможное, чтобы достать БАТЭ. Видели и понимали, что реально можем это сделать. Но, несмотря на усилия, не достигли желаемого.
– Что с командой случилось осенью?
– Сложный вопрос. Видимо игроки отдали всю энергию, чтобы выйти в группу и нагнать Борисов. График был очень плотный: через два дня на третий, через три на четвертый. И когда промежуточная цель была достигнута, физически нас немного накрыло. Ну и фарта в некоторых матчах откровенно не хватило.
– У спада, который случился с командой в 2014-м, схожие причины?
– Вообще эти вопросы лучше тренерам задавать.
– Кстати, Юрий Чиж говорил, что сообщил Владимиру Журавлю об увольнении еще в августе. Вы почувствовали изменение в настроении тренера?
– Никто ничего не знал до последнего. И Иваныч вел себя одинаково. Качественно выполнял свою работу. Никто не подозревал, что он уходит. Когда узнали, все очень переживали – вся команда хотела, чтобы тренер остался на второй год. Я не знал никого, кто был против. Даже легионеры были за него.
– Подведите итог этого сезона.
– По результатам он такой же, как и прошлый. Но, на мой взгляд, команда играла чуть хуже. Не стану вдаваться в подробности, но тот же Дулуб приводил цифры по Лиге Европы. Понятно, что тактика и схема игры были другими. Да и Рашович вроде и требовал играть на атаку, но мы постоянно действовали 4-4-2. А эта схема, мне кажется, более оборонительной. Он молодой тренер – «Динамо» его вторая команда. И он только начинает развиваться. Но у него есть неплохие задатки. Вук – хороший психолог. Он умеет понимать состояние игроков.
А вообще хочу сказать спасибо Юрию Санычу [Чижу] и тренерскому штабу 2014 года за то, что заметили меня и дали шанс проявить в большом клубе. Спасибо болельщикам и тем, кто поменял свое мнение обо мне. Спасибо администрации и всем, кто делал наш быт лучше. Если бы не вы, мы бы не достигли таких результатов. Единственное, что гложет – не стали чемпионами.
***
– Ваш родной Дзержинск – это…
– Небольшой шахтерский городок с населением в 100 тысяч. Шесть угольных шахт – и больше ничего. Все держится на них. В шахтах работают все. Моя семья, к примеру, вся шахтерская.
– Вас тоже к этому готовили?
– Нет. Мама с папой не хотели. Отец был забойщиком и знал, какой это тяжелейший труд. Берешь отбойный молоток и пробиваешь породу. Адский труд. Это в Донецке есть механизированные шахты, а наши маленькие – поэтому все вручную.
Мы всегда переживали за папу. Когда шахтер спускается вниз, нет уверенности, что он поднимется наверх живым после смены. Каждый день под стрессом. Мой дед погиб внизу при выбросе метана, отец однажды откапывал родного брата, которому завал заблокировал выход. В общем, воспоминания не самые приятные. У меня даже мыслей не было идти по его стопам.
– Вы спускались вниз?
– Никогда. Просто так туда не попадешь. А вот по терриконам лазил с пацанами. У нас они в несколько раз выше, чем в Солигорске. Было круто, когда снег выпадал. Огромная снежная гора! Хотя это очень опасно. В породе иногда образуются многометровые ямы, в которые можно провалиться. Были случаи, когда мальчишки попадали туду. Слава Богу, оставались живыми. Поэтому родители следили за нами и никуда особо не пускали. Но мы, как и любые дети, иногда не слушались.
– Вы с детства болеете за киевское «Динамо» – опасный выбор в шахтерском регионе. Приходилось драться со сверстниками из-за этого?
– Никто не трогал. Просто все мое окружение болело за «Динамо». Первый матч киевлян я увидел лет в восемь. Отец всегда заставлял смотреть футбол. Я играть во дворе любил, а смотреть – нет. Он усаживал перед телевизором и говорил: «Надо смотреть. Тебе понравится». Было невероятно тяжело высидеть два часа перед телевизором. Все время норовил убежать на улицу, но он останавливал.
– Были в нашем Дзержинске?
– Заезжал как-то. На мой не похож совершенно. У нас шахты, терриконы и все в черной пыли. А у вас чисто, светло и улочки убраны.
– Когда были на родине в последний раз?
– Два года назад. Мы всегда Новый год встречали дома. Это была семейная традиция. Всегда навещали бабушек и дедушек. Даже с грудным ребенком приезжали. Но сейчас поездка туда не безопасна.
– В каком состоянии город?
– Жить очень тяжело. Работы нет, определенности – тоже. Еще и стреляют периодически. Во время активных боевых действий в центре города был бой. Домам и людям доставалось. Снаряды залетали прямо в квартиры. Моему дому повезло – уцелел.
Звал родных в Минск сразу, но мама решилась только через полгода приехать. Почему? Надеялась, что это быстро прекратиться.
– В феврале прошлого года вы с ужасом ожидали гражданской войны. Фактически она там началась и идет.
– Да, это трагедия для Украины. Не мог и предположить, что в моей стране подобное может происходить. Для всей нашей семьи 2014-й был очень тяжелым годом. Я тогда очень сильно боялся телефона. При каждом звонке вздрагивал – думал, что будут плохие новости. Весь год сильно переживал. Но хорошо, что все обошлось – родственники живы и здоровы.
– На Донбассе люди всегда были ближе к России?
– Я бы не сказал. Просто больше на русском языке разговаривали. А так всегда все дружелюбно относились к западникам. Но давай политические вопросы не будем трогать.
– Один задам. Вы поддерживали идею отсоединения регионов от Украины?
– Не отвечу. Я просто хочу, чтобы это все быстрее прекратилось.
***
– Правда, что футболом вы начали заниматься в 15 лет?
– Да. Кстати, помню интервью Игоря Шлойдо, в котором он говорил, что не знает такого футболиста, который в 14-15 лет сходу заиграл в высшей лиге. Ну вот, Игорь Михайлович, есть пример :).
– Так, а почему так поздно начали?
– В городе не было детского футбола. В начале 90-х в стране были тяжелые времена. И на нашем городке это тоже сказалось. Детский тренер уехал работать на стройку в Москву. Вот и получилось, что легкой атлетикой, баскетболом и борьбой заниматься можно было, а футболом – нет. Я ходил в другие секции, но это заканчивалось через пару месяцев. Мне не нравилось.
А в конце 90-х этот тренер вернулся из Москвы и решил продолжить свое дело – организовал детскую команду при местной взрослой команде «Шахтер». Правда, судя по возрастам, получалось, что не детскую. Он собрал ребят 14-16 лет, чтобы участвовать в юношеском чемпионате области. Причем отбирал он всех, кто хоть как-то может по мячу бить. В моем возрасте оказалось человек 50. За лето многие отсеялись – к старту сезона нас осталось 20.
Мне очень нравилось. Пропускали школу, ездили по городам. Играли, кстати, всегда на центральных стадионах каждого города. На Донбассе футбол очень любят и всегда любили. В каждом городе – даже самом маленьком – был хороший стадион. Даже в моем родном Дзержинске была уютная арена похожая на «Городской» в Борисове.
Через пару лет в соседней Горловке тренер набирал взрослую команду для участия в чемпионате Украины. Из нашей команды в «Спартак» взяли меня и еще одного парня. Потом меня позвали в команду «Уголек» из Димитрова. Мы играли в любительском чемпионате страны, первая тройка призеров которого имела право играть во второй лиге. В нее можно было попасть только так! Белорусского принципа «заплатил деньги – заявился» не было.
Хотя, скорее, это даже была полупрофессииональная команда. Ребята были оформлены кто где. Могли после тренировок дорабатывать, а кого-то просто отпускали. Мне было 19 лет – числился на шахте. В клубе было две команды – юноши и взрослые. Мы всегда ездили на матчи вместе, так как они проходили в один день. А иногда и болельщиков брали с собой. После всегда заезжали в магазин. А так как уровень любительский, то взрослые могли взять много. Как-то после одной игры автобус остановился на подобный перекур. После остановки, когда автобус уже ехал, один из «взрослых» подошел к главному тренеру и начал что-то говорить. А так как был хорошо поддатым, да еще и заикался, то выговорить хотя бы что-то долго не мог. В итоге мы проехали километра три, когда он сказал, что на остановке забыли мужика-болельщика. Пришлось возвращаться.
В общем, «Угольку» удалось как-то занять третье место и выйти во вторую лигу. И в этот момент мне предложили ехать на просмотр в могилевский «Днепр». Понятно, что я выбрал высшую лигу. Уровень лучше. Пару месяцев Валерий Стрельцов меня смотрел и потом решил подписать. Очень ему благодарен.
– Благодарны? Вы же не очень хорошо расстались.
– Только за то, что он меня пригласил. А то, что он потом делал… Ну, все мы не без греха. Сейчас мы здороваемся, можем спросить про дела друг друга. Но не более.
– Что он такого сделал?
– Особо в подробности вдаваться не стану. Когда я уходил в «Торпедо», со мной не расплатились до конца. И должны до сих пор, но не больше, чем жодинцы. На тот момент мне некому было помочь составить правильный контракт. Дали бумагу – я ее подписал. Так чего потом махать руками, когда сам согласился на эти условия?
Потом я слышал, что «Динамо» ко мне присматривалось еще в 2010-м году, когда Валерий Иванович был там генеральным директором. Но он тогда сказал, что Воронков – футболист не для «Динамо». Понятно, что не совсем приятно такое узнавать. Но то было его мнение.
– На просмотр в московский «Спартак» ездили задолго до «Днепра»?
– Да. Мне тогда 19 лет было. История простая. Нашелся знакомый знакомого, который предложил тренерам «Спартака» посмотреть мальчика. Кстати, просматривался вместе с Лихтаровичем, Концевым и Шмигеро. Жили в Москве на квартирах и тренировались на каком-то стадионе с искусственным покрытием. Через неделю мне сказали, что для «Спартака» не гожусь, но есть вариант во второй российской лиге. Правда иностранцам там играть нельзя было – вернулся в «Уголек».
А потом поехал в солигорский «Шахтер». У меня был выбор: или ехать в смоленский «Кристалл», или в Беларусь. Поехал в Солигорск – команда на слуху все-таки. Но Юрий Вергейчик сказал: «Мы ждали Зидана, а ты не он». В своем репертуаре. В общем, дал понять, что я их не усилю и не помогу. Вернулся в Украину, а через полгода приехал в Могилев.
– После этого Вергейчик не выходил на связь?
– За десять лет звал два раза. Сначала отказался и решил остаться в жодинском «Торпедо». А когда был Журавель, согласился, но «Минск» и «Шахтер» не смогли договориться.
– Юрий Васильевич за 16 лет в Солигорске стал в городе своим. Вы за 11 лет стали белорусом?
– Если углубляться в историю, то моя семья родом из Беларуси. Дедушка по папиной линии родился недалеко от Гомеля. А во время Второй мировой войны уехал на Донбасс поднимать шахты. Там познакомился с сибирячкой. Так что в какой-то степени я в 2004-м вернулся домой.
Дочки уже белоруски. Старшая во втором классе. Украинского языка не знает. Да мы и не учим особо – возвращаться не собираемся. Решили это еще до того, как на Донбассе все это нехорошее стало происходить. Хочу, чтобы и мама осталась здесь. Первое время она все хотела вернуться. Но сейчас вижу, что ей тоже здесь понравилось. Так что я очень доволен, что остался и обминчанился :).
– Подобное происходит только после посещения «Минск-Арены».
– Ходил :). И сам на «Динамо», и с командой на одну из игр чемпионата мира.
– Сколько осталось до возможности получить гражданство?
– Уже могу подавать соответствующие документы, но пока не планирую.
Фото в тексте: dinamo-minsk.by, offside.by
