Александр Стешенко: «У нас в дзюдо конкуренции не то, что нет – бывает, в паре стоять не с кем»

После афинской победы Игоря Макарова прошло уже 11 лет. За это время белорусские  дзюдоисты отметились парой-тройкой крупных побед, случившихся в пекинский олимпийский цикл. Но после в нашем дзюдо начался провал: результаты становились все хуже и хуже. После крайне неудачного четырехлетия (с 2008 по 2012) под руководством главного тренера Руслана Шарапова и председателя федерации Анатолия Озерца на смену им пришли люди, уже когда-то занимавшие эти должности. С конца 2012 года председателем федерации является Владимир Япринцев. По его инициативе главным тренером сборной был назначен Магомед Рамазанов. Спустя полтора года его сменил Натик Багиров. До Олимпийских игр в Рио всего год, но складывается ощущение, что ситуация в нашем дзюдо не сильно улучшилась. Чтобы разобраться в этом, после Европейских игр в Баку мы встретились с одним из лучших белорусских дзюдоистов, серебряным призером чемпионата Европы 2010 года Александром Стешенко и расспросили его о насущных проблемах.      

 ***

- На Европейских играх в Баку вы стали пятым. Довольны результатом?

– Да, занял пятое место. Снова. В принципе, медаль была рядом, но у меня нет чувства расстройства или огорчения. Просто я адекватно оцениваю свои шансы на данный момент. Можно сказать, пятое место в моем сегодняшнем состоянии – хороший результат. В последнее время меня преследовали неудачи. А в Баку нормально отборолся, выиграл пару схваток у хороших ребят. За третье место встречался с немцем, перед схваткой думал, что он тоже мне по силам, хотя до этого он побеждал на нескольких турнирах, в Японии как-то был третьим, и на самих Европейских играх выиграл нескольких очень хороших ребят. Короче, я оценивал свои силы достаточно высоко, но схватка показала, что чуть-чуть переоценил :).

- Как прошли сами Игры?

– Можно сказать, что это была мини-Олимпиада. Даже не ожидал такого высокого уровня. Все было идеально: начиная от транспорта и организационных вопросов и заканчивая жильем и питанием. Все что душе угодно круглые сутки. Считается, что последующие турниры с каждым разом должны проводиться все лучше и лучше, но я не представляю, кто после Баку сможет это сделать.

- Наш дзюдоист Ариф Багиров во втором круге соревнованийуступил азербайджанцу Орхану Сафарову. После схватки многие стали говорить, что Арифу не дали заслуженный «иппон» за бросок в самом конце встречи. Согласны?

– Я не видел, скажу честно. Нет, саму схватку видел – смотрел online-трансляцию в гостинице. Просто это было за день до моего старта, а я стараюсь особо никуда не выходить: это и жарко, и эмоции выплескиваешь. Тем более я сгонщик веса, и в предстартовый день мне тяжело уже особо двигаться. Получается, я смотрел трансляцию в интернете, а этот бросок был сделан Арифом в сторону, противоположную от камер. Поэтому я не могу сказать, был там «иппон» или нет. Может, «иппон», может, «вазари». Думаю, если бы турнир проводился в Минске или даже просто не в Азербайджане, тогда могли дать «иппон». Ну, в Минске, думаю, дали бы точно, потому что падение было хорошее.

- Вообще, судьи тянули азербайджанцев?

– Судя по их результатам, нет :). Я могу отвечать только за свой вид спорта, поэтому точно скажу: в дзюдо не тянули. Сколько схваток видел, нигде не заметил, чтобы судьи конкретно кого-то вытягивали.

- А в Беларуси тянут белорусов?

– Отвечу, что нет, потому что сейчас очень тяжело подтянуть. У нас сидят судейские комиссии, и в их состав входят не белорусы, а европейцы, иногда даже азиаты приезжают. Могу сказать, что судьи относятся немного лояльнее, но помогают максимум тем, что могут пожалеть в каких-то моментах. Например, если бы где-то на других соревнованиях замечание нашему борцу дали бы, то здесь могут не дать. Но это совсем мелочи. В дзюдо тяжело засудить, даже если хочешь – очень много контролирующих органов: судья на татами, двое за компьютером и еще один комиссар по татами. Даже если центральный судья тебе хочет помочь, то есть еще три человека, которые могут отменить решение. Если увидят, что судья кому-то явно подсуживает, то к нему могут применить санкции вплоть до отстранения от судейства.

- Российский дзюдоист Александр Михайлин говорил, что судье могут просто денег занести.

– Может быть, но это спорно. Принесешь ты одному денег, а откуда ты знаешь, кто выйдет тебя судить? Никто же этого не знает. Там назначают случайным образом. Ты можешь прийти в первый день, посмотреть, кто на твоем татами работает, и каждому их этих судей занести, но на следующий день поменяют татами – и неизвестно, на каком ты выйдешь. И все. А судей – человек 50. Всех подкупать ходить?

***

- Если посмотреть на процент ваших побед, то можно отметить неприятную тенденцию: он падает. С чем это связано?

– Если падает процент побед, значит, хуже становлюсь. Можно, конечно, скидку сделать на то, что правила поменяли. Это одна из причин. А вторая, думаю, в том, что у нас в стране нет конкуренции. Это чуть расслабляет. Допустим, раньше, чтобы поехать на международный турнир, мне нужно было сначала отобраться на национальном уровне. Когда я еще в весе до 73 кг боролся, там выступал Костя Семенов. Я был молод и горяч, хотелось лучше него выступать. Потом ездил в 81 кг, там были Сергей Шундиков, Николай Барковский. Мне тоже приходилось с ними конкурировать. Каждый турнир был как последний. А сейчас конкуренции у меня нет в стране, я один в своем весе. От этого себе где-то поблажку даешь. Конечно, каждый раз настраиваешься на победу, но не всегда в форме находишься, не всегда что-то получается. И возраст у меня уже немолодой (Александру 28 лет – прим. автора), к каждому турниру тяжело подходить в боевой готовности. Поэтому иногда приходится на каких-то соревнованиях бороться под нагрузкой, потому что надо набирать форму к какому-то более важному старту. Когда был помоложе, как-то над этим не задумывался, а сейчас, когда повзрослел, стал опытнее, понимаю, что надо выбирать. Бороться сейчас надо везде, потому что система такая – рейтинговая, когда ты схватку-две выиграешь, заработаешь где-то десять-двадцать очков, и они помогут в конце на Олимпиаду отобраться. Такое уже случалось с нашими дзюдоистами несколько раз. И у меня один раз было – чтобы отобраться на лондонскую Олимпиаду, не хватило несколько очков. Но сейчас в мире такая конкуренция, что всюду ездить и выигрывать невозможно. Поэтому конкретно готовиться нужно к определенным турнирам: четыре-пять стартов в год. Их нужно хорошо пройти, все остальное – подготовительное. Но бороться все равно надо. Это раньше мы могли отбороться на турнире, потом месяца два-три отдохнуть, подготовиться и потом опять выстрелить. Но в нынешней ситуации это просто невозможно. Понятно, что если бы я был уверен, что на два-три турнира поеду, выиграю и заработаю очки, то, может, так бы и делали. Но такой уверенности сейчас нет.

- Насколько изменение правил в дзюдо повлияло на ваши результаты?

– Первое кардинальное изменение произошло в 2010 году, когда убрали любые захваты за ноги, но разрешили контратаковать. Второе – после Олимпиады в Лондоне, когда вообще запретили брать соперника за ноги. Кому-то это было на руку. Нашей школе – советской, с ногами – особо не пошло впрок. Кто-то перестроился, кто-то – нет. В принципе, многих наших спортсменов это подкосило, и результаты резко упали. Тот же Андрей Казусенок перестал в дзюдо выступать. Возможно, и Игорь Макаров на Олимпиаде лучше бы выступил. Не пятым стал бы, а третьим. Но это все на уровне «если». Изменения же коснулись всех, не только нас, но по нам больнее ударило, потому что у нас школа такая. Все наши броски делались через ноги. Если взять конкретно меня, то я вообще практически все броски делал с ногами. Мой тренер Сергей Скомаровский часто прикалывался: «Вот, Саня едет на соревнования и всегда делает разные броски» – «Как разные? Он же только за ноги делает» – «Ну, за ногу влево, за ногу вправо, за ногу вперед, за ногу назад». Ну, потом правила изменили. Сейчас, если с ребятами это обсуждаем, они часто говорят, что по старым правилам я бы лучше боролся. Может быть. Но, в принципе, когда были ноги, я на крупные турниры типа чемпионатов Европы и мира не ездил.

- В дзюдо чуть ли не каждый год заново лицензируют кимоно. Зачем?

– Официально, чтобы было меньше травм. Новое кимоно действительно намного мягче. Но травмы суставов пальцев как были, так и есть. Статистику никто не ведет, может, травм и меньше стало, но, мне кажется, максимум на 1 %. А неофициально, думаю, это зарабатывание денег. Кимоно же делают много фирм, но лейбочки, которые пришиваются на кимоно, выдает только IJF (международная федерация дзюдо – прим. автора). Раньше они были синенькие, сейчас стали красненькие. Эта лейбочка стоит, например, 10 долларов. И чтобы иметь право выступать на международных соревнованиях, все должны у них эти лейбочки купить и на свое кимоно наклеить. Пусть занимающихся будет 500 тысяч. 500 тысяч умножить на 10 долларов – вот федерация заработала деньги на год. В следующем году, возможно, еще раз цвет поменяют или пояса другие сделают.

- Результаты наших борцов уже давно не впечатляют. Когда в белорусском дзюдо начался кризис?

– Судя по результатам, с 2010 года. На Олимпиаду в 2012-м отбирались только три человека, в итоге, отобрались только двое: Игорь Макаров и Евгений Бедулин. Не потому что мало возили – возили много. Помимо меня, Игоря и Жени, ездили Дмитрий Шершань, Тимофей Емельянов, Алексей Ставший, девочек много: Оля  Лещенко та же, Даша Скрыпник. Но уже тогда у нас стали падать результаты. Мы еще на Европе-2010 хорошо отборолись: Игорь Макаров выиграл, я стал вторым, Бедулин – пятым. А после этого стали все ниже и ниже опускаться.

- В чем причина, помимо отсутствия конкуренции?

– В уровне инфраструктуры всего нашего дзюдо: начиная от залов и заканчивая фармакологией. Здесь очень много проблем. Это только по старой советской системе спортсмены на варенье и меде побеждали. Хотя, думаю, там были не только мед и варенье :). Но это все уже в прошлом. Сейчас, чтобы на том же чемпионате мира выиграть, нужно семь-восемь схваток отбороться. Думаю, на меде и варенье особо не наборешься. Нагрузки возрастают с каждым годом, а практики восстановления толковой нет.

- А в чем заключается проблемы залов?

– Ну, например, у нас в зале висит канат и лежит татами. Конечно, кто-то скажет: «А что еще надо? Залезь пятьсот раз на канат, и будешь очень сильный». Но на самом деле нужны же определенные тренажеры, просто чтобы после травм что-то закачать. Я видел в Германии тренажер: висит кимоно, рукава или отвороты, ты держишься за них, и этот аппарат вытягивает их у тебя из рук – так ты тренируешь конкретно кисти. У нас такого не то, что нет – у нас про это, видимо, никто даже не знает. Все это мелочи, но из мелочей высокий результат и складывается. Эти мелочи перекрывают все наши плюсы с головой.

- То есть все плохо?

– Конечно, нет. Но многое нужно улучшать, и это вполне по силам.

- Говорят, когда председателем федерации был министр энергетики Анатолий Озерец (с 2009 по 2012 гг), в федерации не было проблем с финансированием. С приходом на это место после лондонской Олимпиады Владимира Япринцева денег в федерации не стало. Это правда?

– Я не знаю насчет денег – были они там или не были. Но когда председателем федерации был Озерец, у нас вообще не было проблем с фармакологией. Ты мог сказать, что тебе нужно – это, это и это, и еще вон то – и тебе дадут все и еще сверху доложат. А сейчас с фармакологией проблемы. Та фарма, на которую выделяет деньги министерство, – с ней проблем нет, но ее тысяч на сто в месяц, грубо говоря. Дадут магний, что-то для печени и аскорбинку какую-нибудь. А специализированную спортивную фармакологию приобретаем за свои деньги в основном.  

- Она же дорого стоит.

– Поэтому кто-то приобретает, кто-то нет. Кому-то надо купить пять препаратов, а покупает один, потому что на большее денег нет. Вот это проблема.

- С выездом на соревнования есть проблемы?

– Нет. С этим раньше не было проблем, и сейчас нет. Просто выезды могут многие организации проспонсировать. Если у тебя хороший результат, ты будешь ездить за счет министерства спорта, чуть похуже – тогда деньги дает город или область. Но все равно все ездят. На самом деле, это же общие деньги. Той же области деньги ведь министерство выделяет. Просто они уже на их счету лежат. И разрешение все равно идет через министерство. Все равно один кошелек получается.

- В последнее время много говорят о нездоровой конкуренции, мол, некоторые дзюдоисты входят в состав национальной сборной только потому, что являются родственниками тренеров этой сборной. Это так?

– Такого нет. Может быть, какого-то спортсмена возят больше, чем другого, но, в принципе, те ребята, у кого в сборной есть родственники, являются чемпионами страны, и поэтому ездят на турниры заслуженно.

- Приведу другой пример. На позапрошлом чемпионате республики главный тренер сборной Натик Багиров с помощью судей влиял на исход схватки с участием нашего дзюдоиста Ваэ Тутхаляна – делал все, чтобы тот выиграл. Ни для кого не секрет, что он является близким другом семьи Багирова.

– И?

- Получается, его вытянули, чтобы он стал победителем национального чемпионата и мог участвовать в международных соревнованиях.

– Я не видел тех схваток. Я еще раз говорю: возможно, кто-то ездит больше, чем кто-либо другой. Если конкретно про Тутхаляна говорить, он очень много отъездил турниров – и в 60 кг, и в 66 кг. Да, в 66 он пока ничего не показывает. Но вопрос: кого кроме него возить? У нас возить некого. Есть Дима Миньков, но ему 18 лет – он по молодежи борется. И его тренер Леонид Свирид – умный человек, и он прекрасно понимает, что пока выставлять Минькова на десять турниров в год по мужикам смысла нет. А кто еще у нас есть? Ну, Дима Шершань, он явный лидер в этом весе. И все. Короче, было бы кого, может, его и возили бы. Конкуренции просто нет, поэтому она, может, и нездоровая. Если не возить Тутхаляна, тогда вообще некого. Хотя в последнее время его и не возили никуда, потому что он пока результатов не показывает.

- А Ариф Багиров? (сын Натика Багирова – прим. автора)

– А что Ариф Багиров? Здесь говорить про нездоровую конкуренцию нечего. В этом весе конкуренции вообще нет. Абсолютно. Кроме него вообще нет никого. Но Ариф хоть какой-то показывает результат. Недавно в Болгарии третье место занял. Мог бы лучше, конечно. Я так считаю. Возраст? Нет, возраст у него нормальный, 23 года, но все равно он пока не может показать хороший результат. Он ниже уровнем, чем лидеры мирового дзюдо.

В остальных весах у нас с конкуренцией не лучше. Иногда доходит до того, что в паре на тренировках стоять не с кем. Я вот стою с парнем, который в этом году только школу закончил и весит на 15 кг меньше меня. Просто больше не с кем.

Раньше, да и сейчас тоже, начальство из министерства, РЦОПов и так далее предлагали: «Давайте возьмем несколько человек, на них выделим денег и будем возить. А на остальных не будем тратить ничего». С одной стороны, да, они подготовят несколько человек, которые поедут на Олимпиаду. Но не факт, что они дадут медали. Но зато после Олимпиады опять никого не будет. У нас так и было после Лондона: нас троих возили (меня, Макарова и Бедулина), остальные здесь варились, прошла Олимпиада, Игорь и Женя завязали, остался я один. И что дальше? Шершань начал бороться. Хотя он последние два года того цикла с нами ездил. Остальные – пусто. Никого нет. Поэтому с одной стороны правильно, что возят – чем больше, тем лучше.

***

- Раньше вы часто выступали на клубных соревнованиях. Сейчас – нет. Почему?

– Немецкий клуб, за который я боролся, обанкротился. За него много кто из наших выступал: Евгений Бедулин, Натик Багиров в свое время, Шлык Александр. Потом предлагали за другой клуб бороться, но там суммы маленькие – здоровье дороже.

Предлагали еще за литовский клуб выступать, но это дружеский клуб, если можно так назвать. Раз в год у них турнир проводится на Кубок Литвы. Я там один раз боролся. В этом году приглашали тоже, но это было в декабре и мы находились на сборе в Нальчике.  Больше предложений не было. У нас в сборной вообще никто за клубы не борется.

- Неужели и Шершаню не предлагают?

– Не предлагают. Здесь очень многое зависит от того, кто тебя продвинет. Нас с Женей Бедулиным в тот немецкий клуб Саня Шлык порекомендовал. Когда он заканчивал, его спросили, кто у нас есть в таких-то весах. Он предложил нас, они посмотрели, что мы по результатам нормальные, и пригласили. Поэтому здесь важно иметь связи. Только если ты очень сильный борец, тогда они могут сами связаться, а так все делается через знакомых. Конечно, если ты совсем фонарь, кто бы ни советовал, тебя не возьмут :). А так пригласят. Тем более там же тоже есть разные уровни клубов. Я когда там выступал, против меня выходили ребята совсем слабые, с коричневыми поясами. А бывали очень сильные соперники, я с тем же Илиадисом (чемпион Олимпиады в Афинах – прим. автора) боролся – меня тогда на вес больше ставили.

В Германии вообще дзюдо хорошо развито, существует клубная система – клубов очень много. Там три или четыре лиги по дзюдо: бундеслига, вторая бундеслига и дальше вниз пошло. Соревнования идут довольно часто: по семь-восемь раз в году. Если ты местный, борешься за клуб, тебе платят зарплату. Мы были как приглашенные легионеры – приезжали, нам платили за приезд, за схватку, и мы уезжали. Это очень полезная практика: в Германии же выступают практически все звезды мирового дзюдо, кроме японцев, бразильцев – тех, кому очень далеко ехать.

- Правда, что когда главным тренером сборной был Руслан Шарапов (с 2009 по 2012 гг) вы без его разрешения уехали в Германию на клубные соревнования?

– Было такое :). Просто в определенный момент у меня разладились отношения с Русланом Шараповым.

- У него тогда почти со всеми испортились отношения.

– Ну да. Говорят же, что человек меняется, когда приходит к власти. Как раз в тот период у нас не было никаких соревнований, я собрался и поехал. К тому же за одну схватку в Германии я зарабатывал как почти за 12 месяцев работы в нашем министерстве спорта. А сейчас у нас с Шараповым хорошие отношения.

- Как он узнал, что вы уехали в Германию?

– Дзюдо – это же узкий круг людей. Кто-то, может, говорил об этом, а он просто услышал. Тем более Шарапов сам раньше боролся, прекрасно понимал, что значит, если человек пропал на пятницу и субботу – у нас в субботу как раз турниры клубные проходят, и в пятницу нужно вылетать. Поэтому может он и сам догадался.

- Был разговор потом между вами по этому поводу?

– Да. Но там такой разговор ни о чем. Спросил, почему я не сказал, что уезжаю. Я ответил, что не получилось сказать. Никаких глобальных разборок не было.

***

- Председатель федерации дзюдо Владимир Япринцев контролирует работу сборной?

–  Он вообще не вмешивается. Просто поддерживает те решения, которые принимают тренеры сборной. Скажем, если у Натика Багирова и Сергея Скомаровского будут два разных мнения, то Япринцев поддержит Багирова. Багиров же его выбор, он его назначал. Против своего выбора тоже не пойдешь. То же самое было, когда главным тренером был Магомед Рамазанов (с 2012 по 2013 – прим. автора). Возможно, с его стороны были решения не всегда понятные (по крайней мере, для меня), но Япринцев его все равно поддерживал.

- Что значит «не всегда понятные решения»?

– Рамазанов – человек очень принципиальный. Если он что-то решил и чего-то хочет, но кто-то против, то все – конкретно в этот момент ты для него не друг. Он хороший человек, просто иногда перебарщивает. Не только в плане дисциплины, а в плане своей принципиальности. Например, он может давать какие-то странные задания на тренировках. Ты спрашиваешь: «Зачем?» – «Надо». И все тут. Ты должен это делать, хотя понимаешь, что это просто не в тему. Это касалось не только спортсменов, но и тренерского состава. Поэтому когда он был главным тренером, за год в сборной сменилось множество и тренеров, и спортсменов.

- Вы были против назначения его главным тренером?

– Лично я был «за». Просто когда он был главным тренером в прошлый раз, выбивались зарплаты больше, чем люди показывали результат. Раньше была система из трех коэффициентов. Первый – это чистая зарплата, просто министерская ставка. Второй – эта ставка умножалась на два. Третий – на три. Когда человек не показывал результат, ему давали второй, если показывал на второй, давали третий. И в этом плане все ожидали улучшений. Мы знали, конечно, характер Рамазанова, но думали, что хоть в финансовом плане будет лучше. В дзюдо же небольшие зарплаты. Но в итоге получилось, что с финансами ничего не изменилось, а характер остался. Со временем все поняли, что ожидания не оправдались.

- Как сейчас обстоят дела с зарплатами?

– В 2013 году приняли новый указ, по которому оцениваются Кубки мира, Чемпионат Европы, мир и Олимпиада, т.е. на этих соревнованиях ты можешь заработать себе прибавку к зарплате. Но потом в дзюдо изменили название соревнований: у нас же теперь нет Кубков мира – вместо них есть Континентальные кубки и Кубки Европы. А в этом указе четко прописано: надбавка идет за Кубки мира. Но сейчас у нас нет таких соревнований! И до сих пор у нас никто не разобрался с этой ситуацией. Если раньше проводился в Минске Кубок мира, мы знали, что за него у нас будет зарплата выше, чем средняя, плюс те же премии. Но после того как изменили название, мы перестали за такие турниры получать деньги. Мы не получаем денег ни за Гран-при, ни за Большие шлемы, ни даже за Мастерсы, хотя Мастерс – один из самых престижных турниров в сезоне, куда попадают только 16 лучших дзюдоистов мирового рейтинга в каждой весовой категории. Только Европа и мир остаются. Т.е. в году два старта, на которых мы можем заработать себе зарплату. Правда, с новым указом сделали так, что ты на Европе должен попасть в пятерку, чтобы получить повышенную зарплату, а на Мире – в семерку.

Это раньше было, что ты мог три раза выиграть Большой Шлем, или Мастерс, на Кубках мира не выступал, на Европе становился пятым (а тогда за пятое ничего не давали), а чемпионат мира пропускал из-за травмы, например. Получалось, что ты мог в мировом рейтинге чуть ли первым быть, и получать в министерстве минимальную зарплату в 50-100 долларов.

- Рамазанов проработал главным тренером чуть больше года. Япринцев убрал его с этой должности, потому что понял, что тот не тянет?

– Думаю, да. Он видел, что результаты ухудшились, что команда идет не в ту сторону. Япринцев это все понимал и сделал такой сильный шаг – назначил главным тренером Натика Багирова.

- Правда, что Рамазанов накалял атмосферу в сборной?

– Не то чтобы накалял. Атмосфера была нормальная. Ребята все свои, тренеры, всех знаешь. Тут ситуация немного в другом была. Например, мы могли тренироваться всей сборной не одни в зале – там могли быть те же РУОРы, УОРы и просто люди, которые пришли позаниматься для себя. И, бывало, что вместо того, чтобы тренироваться, мы могли слушать, как Рамазанов читает морали какому-то абсолютно левому человеку, который вообще чуть ли не в первый раз пришел в зал и кимоно надел. Если тот неправильно что-то делал, Рамазанов начинал его учить жизни. И мы должны были стоять и все это слушать. Он его минут пять помусолит, мы начинаем что-то делать, проходит минута, он начинает учить еще кого-то. Опять все стоят ждут. Мы могли в зале находиться с пяти до девяти вечера (хотя это нереально, обычно тренировки у дзюдоистов длятся по полтора-два часа), и из этих четырех часов тренироваться полчаса. Остальное время просто стояли и слушали. Когда такое происходит, ты понимаешь, что даже если ты хочешь тренироваться, у тебя ничего не получится.

- Что изменилось с приходом Натика Багирова?

– Много чего. После того, как Магомед Рамазанов ушел, стало все спокойнее, нет никаких долбежек. Но при этом шла общая работа, одна для всех. Я считаю, что в нашем виде спорта к каждому спортсмену нужен индивидуальный подход. Была работа на протяжении многих месяцев общая. Допустим, если нам надо было отрабатывать какой-то прием, его отрабатывали все и отрабатывали до посинения. Хотя по моему телосложению я вообще не могу такой прием делать. Тот же подхват, например, я никогда не делаю. Да, над ним тоже надо работать, но, может, пять раз сделать и тебе хватает. А мы по два часа его пашем. И в этом плане чуть-чуть не устраивало. Но и тренеров можно понять, потому что на тот момент из хорошего уровня дзюдоистов были только я, Шершань и Марина Слуцкая. И чтобы поднять общий уровень, надо было заниматься отработкой всех приемов. При этом получалось, что мы попадали под общую гребенку. Но в последнее время стали подходить индивидуально ко всем. Ну, может, не ко всем, но хотя бы к тем, кто более-менее прилично борется. Если нам что-то надо, мы можем подойти попросить и получить на свои просьбы адекватный ответ. Раньше такого не было. Все понимали, что смысла просить нет.

- То есть вы за то, чтобы Натик Багиров был главным тренером сборной?

– На данный момент – да. Меня все устраивает.

- Вернемся чуть-чуть назад. Когда главным тренером был Магомед Рамазанов, из сборной по не совсем понятным причинам отчислили одного из самых перспективных дзюдоистов Дмитрия Минькова. Что вы думаете по этому поводу?

– Так получилось, что два года назад погиб тренер Виктор Внучкин. И несколько борцов остались, так сказать, бесхозными. Среди них был Дима Миньков. Он переехал из Гомеля, где тренировался у Внучкина, в Минск и выбрал в качестве нового тренера Леонида Свирида. Некоторым людям этот выбор показался не самым верным. Поэтому теперь Миньков не в сборной. Это, конечно, не очень красивая ситуация. 

- 6-7 июня в Минске прошел открытый кубок Европы. Некоторые дзюдоисты после него жаловались, что их на предстартовых сборах загоняли так, что бороться не было ни сил, ни желания – оттого и результаты не очень. Это правда?

– Да, правда. Это опять история про индивидуальный подход. Если взять меня и еще тех ребят, которые отбираются на Олимпиаду в Рио, то нас тренеры готовили на Европейские игры – это более важный старт, чем Кубок Европы. Поэтому они давали нам нагрузку, чтобы мы к Играм вышли на пик формы. Получилось, что эта нагрузка попала под минский турнир. И эту нагрузку получили не только мы, но и вся сборная. Поэтому кто-то подустал. Я тоже подустал, но хоть на Европейских играх более-менее отборолся. Тут палка о двух концах: я мог бы на минском турнире лучше выступить, но потом на Европейских играх отбороться одну схватку, проиграть и остаться без зарплаты. А если бы я удачнее выступил на играх в Баку, допустим, был бы в тройке, то очков бы заработал в три раза больше, чем если бы выиграл минский турнир. Даже став пятым на Европейских играх, я заработал 80 очков в олимпийский рейтинг, в мировой – 150-160. А выиграв Кубок мира, было бы 100 очков. То есть конкретно здесь я согласен с тренерами: мне важнее были Европейские игры. А остальные просто попали под общий замес.

- Итак, в нашем дзюдо кризис. Как оттуда выбраться?

– Сейчас началась такая индивидуальная работа, которая должна была быть уже давно. Думаю, тренеры сами осознали, что это тупиковый путь, и не надо заставлять всех делать одно и то же: кому-то же больше подходит одно, кому-то – другое, а кому-то – третье. Но это я говорю о взрослом дзюдо. Еще проблема в том, что у нас и десяти человек нет в сборной. А вся молодежь растет за счет того, что они становятся в пару и работают с более сильными спортсменами. А сейчас не на ком расти. Из сильных только Дима Шершань, я, если меня, конечно, можно причислить к сильным, и Слуцкая Марина. Но у Марины другая проблема – она девочка и девочка-тяжиха. У нас даже среди взрослых практически нет девочек-тяжих.

У нас проводятся чемпионаты республики, и туда то ли 12 человек допускаются, то ли 16 в каждый вес, хотя в мое время по 70-80 человек боролись. Там есть ограничение на количество человек или от области, или от города, не знаю точно. Я вот этого ограничения не понимаю. Но некоторые тренеры по молодежи говорят что, если бы не было этого ограничения, все равно некого было бы возить. Массовость упала в дзюдо. А из количества появляется качество.

- Через год Олимпиада. Какие у нас там шансы?

– На данный момент на Олимпиаду попадает три человека: я, Дима Шершань и Марина Слуцкая. Еще Даша Скрыпник рядом в олимпийском рейтинге находится. У нее в теории вроде есть шансы попасть, но на практике неизвестно как получится. Минского турнира больше не будет, и где-то набрать такие же очки будет тяжело. Возможно, Ариф Багиров зацепится, если повезет. Но туда могут попасть и 20 человек, но выиграют ли они что-нибудь, это вопрос. А смысл просто в участии? Когда я на прошлую Олимпиаду не попал, я не особо расстроился: просто понимал, что если бы отобрался, съездил бы просто так. Сейчас, если говорить конкретно по личностям, то у Димы очень большие шансы. Судя по последним результатам, ему по силам быть в пятерке. Но, с другой стороны, если взять первую десятку рейтинга, то он может проиграть любому. У него в весе очень сильные борцы: японец Ибунима, Георгий Зантарая из Украины. Это те ребята, кто на данный момент сильнее его. Да, дзюдо такой вид спорта, что ты можешь выиграть у любого, но если убрать элемент случайности, то Дима им проиграет. Так что я не буду говорить, что он будет с медалью железобетонно. Здесь же и от жеребьевки очень много зависит – если он проскочит между сильными, то шансы на медаль у него большие. Но до Олимпиады еще год. Дима за это время может стать сильнее, а может стать слабее. А может стать слабее, но на Олимпиаде повезет и будет с медалью. Тем более такое сто раз бывало.

О своих шансах судить тяжело, но тренеры говорят, что я могу выиграть у любого, но и проиграть могу тоже любому, даже борцу не среднему, а слабому. Как пойдет. Конечно, хочется верить, что будет медаль. Потому что просто в участии я смысла не вижу. Получить экипировку и рассказывать потом всем, что я ездил на Олимпиаду? А смысл? Никакого.

Фото: ijf.org, vk.com, из личного архива Александра Стешенко