Сергей Боровский: «За одну победу на чемпионате мира нам давали 750 долларов»

В 1982 году Сергей Боровский дебютировал на «мире», а в 2014-м искристо рассказал об этом Никите Мелкозерову.

ЧАЭС, Лобановский

– Как сборная СССР воспринималась в начале 80-х?

– Как главный итог работы любого футболиста. Попадание в сборную вызывало гордость. Гордость за то, что ты представляешь в ней Беларусь. Потому как стать сборником было действительно сложно. Представь, во всех 15 советских республиках имелись хорошие игроки. Ну, может, чуть отставали Эстония, Латвия и Литва. Правда, позже литовцы вышли на хороший уровень. Нарбеков вон стал олимпийским чемпионом, «Жальгирис» подтянулся ближе к призам в чемпионате.

Белорусов среди советских сборников поначалу тоже было мало. Малофеев в 60-х, а потом все заглохло. Да, пошел на подъем детский футбол, в юношескую сборную вызывалось по пять белорусов, но до главной команды страны дело не доходило долгое время.

Правда, уровень белорусского футбола постепенно рос. Я стал первым его посланцем в сборной. Позже проявили себя Алейников, Гоцманов, Зыгмантович и Кондратьев. В итоге я поехал на чемпионат мира 1982 года. Но в 1986-м мне не повезло. Сломал ногу. Остался дома.

– Что случилось?

– 26 апреля, как раз в день взрыва на Чернобыльской АЭС, играли с московским «Динамо». Пошел в борьбу. Кость в кость. Сломал пятую плюсневую. Очень распространенная травма у футболистов. Вот и не поехал на свой второй чемпионат мира.

А сборная… Сборная была показателем мастерства советского футболиста. Вызов увеличивал твой рейтинг. Конкуренция была огромной. Сейчас такого никому не снилось. В команду действительно попадали сильнейшие. В некотором смысле это было хорошо. Мы представляли разные команды, разные народы, разные менталитеты. Соперник с большим трудом мог подстроиться под такую команду. Ведь раньше футбол был более индивидуальным. И у каждого советской республики имелся свой стиль, своя философия.

– Что выделяло белорусов в то время?

– Минское «Динамо» было мобильной командой, игра которой строилась на индивидуальной технике и скоростных качествах исполнителей. Индивидуальное мастерство – это Прокопенко, Пудышев, Алейников, Зыгмантович. Скорость – Василевский, Кондратьев и Гоцманова. Плюс постоянное движение. На поле не было стоячих игроков. Все бежали вперед. Принцип был таким: требовалось своими передвижениями максимально помочь партнеру, владеющему мячом. В совокупности все это давало очень зрелищную картину игры.

Действительно, у всех республик был свой стиль. Вот грузины – это техничные, взрывные ребята. Белорусы – мобильные и старательные. Россияне – это комбинационный футбол Бесковского «Спартака», умная игра, нацеленная на качество передач, игра в одно касание. Хотя одно касание любили и в минском «Динамо». А Киев – это скорость, скорость и еще раз скорость. Физическая мощь.

– Говорят, Лобановский очень сильно нагружал своих игроков.

– Так и есть. Правда, когда я попал под Лобановского, то уже был адаптирован к его нагрузкам. В минском «Динамо» работал Олег Базилевич. Они с Лобановским вместе начинали. Поэтому после Базилевича мне нормально работалось в сборной. Наш организм – компьютер. Получил нагрузку и вроде как забыл. Но после паузы нужно всего пару тренировок, чтобы втянуться и все вспомнить. Когда попал в сборную, мой организм вспомнил: я это умею, я все это знаю, поэтому все это спокойно переношу.

Грузинам и москвичам было тяжело. А мне нормально. Киевляне, когда мы бегали кроссы, говорили: «Ну, Серега! Ты бы мог играть у нас». Я молчал в ответ. Поиграть в киевском «Динамо» можно было бы, конечно. Правда, недолго. Один-два сезона, ну три – максимум, я бы выдержал, а потом…  Чтобы играть в киевском «Динамо», требовалось отменное здоровье.

– А у вас оно было не отменным?

– Нет.

– Говорили же, что в сборной тесты Лобановского выдерживали только Демьяненко, Блохин и Боровский.

– Да. Это все потому, что у меня скорость была.

– Что за тест?

– Шесть мячей. По два на угловых и два в центре поля. Взял мяч у флага – побежал к сегменту штрафной – пробил. Побежал к другому флагу – забрал мяч – вернулся к сегменту – пробил. Побежал к центру поля – забрал мяч – вернулся к сегменту – пробил. И потом еще раз то же самое. Нужно было выбежать из минуты. Когда закончил, давал футболистам этот тест. Лучший результат – 66 секунд.

– Кому принадлежит?

– Кажется, Герасимцу. А из сборной испанского варианта тест действительно сдали только мы с Демьяненко и Блохиным. Еще Лобановский любил давать три рывка по 50 метров. Но в наше время такие челноки делали все.

И все равно определяющим был тест на 30 метров и «шесть мячей», о котором я рассказывал. После писалась тренировочная программа. И скорость, скорость, скорость. Работа, работа, работа. На зарядке в день игры организм понимал, что начинал отдыхать.

– В смысле?

– В смысле отходить от нагрузки :). А к игре на фоне легкого напряга ты начинал накатывать. И после тебе бежалось даже в отсутствии сил. Вот так. Метода. К концу игры чувствуешь, что организм слабеет, силы уходят, думаешь себе: сейчас стану – и все. Но ты не останавливаешься. Тебе есть чем бежать. Вот это наука и спорт.

Рио-де-Жанейро, бобровая шапка

– Как бы вы себя повели, если бы в 1979-м узнали, что станете сборником?

– Сборная сидела в моем подсознании. Не скажу, будто имелись амбиции, но была мечта. В таком смысле, что захотел – и отложил. Работаешь-работаешь. А потом – хоп, и мечта сбывается… А амбиций мне немножко не хватило для того, чтобы сыграть лучше на том же чемпионате мира.

– Помните свой первый вызов?

– 1980-й. Отборочный матч с Исландией, кажется. В Минск из федерации футбола СССР пришел официальный вызов на меня. Тренеры сообщили. Партнеры сразу: «У, Серега, поедешь!» Провели матч чемпионата. Я собираюсь ехать. Наш администратор Леонид Михалыч Василевский должен был отдать мне билет. Я ему: «Где билет?» А он: «Серега, извини, пришел отказ». Все в клубе знали об этом. Просто мне никто не говорил, чтобы не расстраивать перед матчем.

И так происходило два раза. Самое интересное, что в 1980-м я вызывался на матч Бразилия – СССР. Мы поехали в Рио-де-Жанейро на 30-летие «Мараканы». Обыграли хозяев 2:1. Я находился в запасе. Все вроде нормально. Думал, вызовы продолжатся. Но про меня забыли. В 1980-м начался отборочный цикл. Приходит первый вызов – а следом отказ. Бесков взял другого человека. На повторную игру с Исландией – снова вызов, потом снова отказ…

Тогда практиковались турне сборной клубов. По сути, дубля национальной команды. В конце года мы поехали в Южную Америку. Я удачно сыграл. Меня рекомендовали в сборную. Бесков вызвал на пробный матч с «Гамбургом». А «Гамбург» тогда только-только выиграл Лигу чемпионов. Мы победили. А я удачно отыграл против великого Кальца. Он был правым защитником, а я – левым. Но он был таким правым защитником, что будто бы правым нападающим :). И Бесков после сказал мне: «О! Он тебя ни разу не обыграл!»

А принцип работы с Бесковым был таким: если ты понравился ему, то можешь играть всю жизнь. И это правда. Может, при другом тренере я бы и не попал на чемпионат мира. Прошел все этапы подготовки: январский, февральский, мартовский. А потом получил травму. Но Константин Иванович по отложенной памяти взял меня на последний сбор. Я приехал кандидатом. Тренеры позвали больше, чем 24 игрока. Но в итоге я попал в выездной состав.

– Каким был Бесков?

– У него была кличка «Барин». Интеллигент. В богатой бобровой шапке. Все политбюро в таких ходило. Очень культурный человек. Был знаком со всеми московскими артистами. Посещал театры. Очень начитанный и эрудированный. Умный тренер. Я ни разу не слышал, чтобы он кричал. Мог повысить голос, но оставался спокойным.

Бесков вникал в каждую мелочь. Каждую-каждую. Потому его разборы и установки были очень долгими. И не всем это нравилось. Но сейчас, как тренер, я понимаю правильность действий Бескова. Может, я тоже грешу долгими установками, но футболистам надо постоянно обо всем напоминать.

Бесков рассказывал на установках, как нужно играть на всех позициях. На каждую уходило две-три минуты объяснений. Установки обычно проходили на базе. Все собирались и слушали. Игрок в такой ситуации думает: «Зачем мне это?! Я все и так знаю!» Но теперь, став тренером, я понимаю: стоит что-то не повторить, игрок тут же это забудет. Я был таким же.

Бесков являлся приверженцем игры. В первую очередь игры, а не накачки. Может, умения давить ему и не хватало. У нас вот руководители требуют ловить шайбу зубами, остальное их не волнует. А Бесков добивался результата через игру. И действительно – это более надежный способ. Когда есть игра, настроение всегда появится, если ты в душе игрок. Правильно говорят: бывают футболисты, а бывают игроки. Игрок – это футболист с большой буквы, который понимает тонкости и чувствует происходящее на поле.

– Вы очень спокойно говорите о футболе просто космического уровня.

– Нет, ну, я, безусловно, был счастлив, когда меня позвали в сборную. Понял тогда смысл фразы: «На седьмом небе от счастья». Мечта сбылась. Мы все крепко держались за свои места в сборной. Сохранить их можно было только через матчи за клуб. Особенно через матчи против «Спартака». С москвичами я всегда очень хорошо играл. И с киевлянами – тоже. Народу приходило много. Играть было интересно.

К тому же я знал всех соперников. В сборной тренировался с лучшими киевлянами и спартачами. Было интересно разгадать их замыслы, нейтрализовать нападающих. Да, мы дружили, но на поле нужно было вырезать соперников. А до игры и после могли и пообщаться.

– Каким вы были игроком?

– В наши годы эпоха видео только начиналась. Но через годы я достал кассеты с записями своих матчей. А раньше не зацикливался на этом. Став тренером, пересмотрел матчи чемпионата мира 1982 года.

– И что?

– Остался собой доволен :). Такой футболист играл бы у меня. Скорость, работоспособность, читка. Все это было. В 21 год я начал играть либеро. А последним защитником во времена СССР в основном становилось лет в 28-29. Иногда на эту позицию даже опускались опытные нападающие. Они понимали манеру игры форвардов и хорошо читали ходы атакующих исполнителей. Как-то один болельщик рассказал, что меня называли футбольным компьютером.

– На кого из современных игроков вы были похожи?

– Вот Силва из сборной Бразилии. Он и чисто отбирает мяч, и очень хорошо подчищает. Ко мне в советские времена очень хорошо относились грузины. Говорили: «Серога, ты играешь очэн чыста! Ты нас нэ бъешь! Поэтому мы тэбя уважаем!» Грузины не любят жесткой игры. И я не был костоломом. Сейчас в футболе наблюдается очень много грязных приемов. Защитники задействуют руки. Очень много захватов, задержек. Ребята не учатся играть чисто. Зрелищность футбола теряется. Если ФИФА станет строже, это пойдет на пользу игре и ее звезд. К тому же способность чисто нейтрализовать звезду повысит цену умных защитников.

Я находил кайф в читке нападающих. Кто-то что-то задумал, начинает это проворачивать – а тут я: «Извините, все знаю». Уже нахожусь там, где должен оказаться мяч. Это приносило мне удовольствие.

В сборной я играл и правым, и левым, и центральным, и задним защитником. А у Лобановского даже пробовался опорником. То есть все пять оборонительных позиций мне были знакомы. Помню, что очень комфортно игралось с Чивадзе. Мы действовали персонально с нападающими, но использовали страховку. Это напоминало нынешнюю манеру игры в обороне. Линии у нас вроде бы не было, но мы могли ее держать, действовали зонно, с отскоком. Чивадзе – очень умный защитник. Я быстро подстраивался под него. Мы очень хорошо друг друга понимали.

– А как играть проще: с либеро или в линию?

– Я начинал при схеме 4-2-4. Требовалось играть и персонально, и следить за зоной. Поэтому наше поколение было более образованным, чем нынешнее. Раньше требовалось и отбирать, и страховать. А при нынешней зонной игре очень многие ребята слабо действуют в отборе, а перехват вообще стал редкостью. Чтобы мяч шел нападающему, а из-за него вылетал защитник и играл на перехвате… Такое я действительно вижу нечасто.

FranceFootball, кремлевский забор

– Как проходила подготовка к ЧМ-82?

– Моя поездка была под угрозой из-за травмы. Случился мышечный надрыв, который долго не проходил. Но я форсировал подготовку. Плюс работал индивидуально. Приходил в парк Горького и бегал: кроссы, ускорения, рывки. Я там жил рядом.

Тогда приказ партии был законом. Федерация назначала сборы национальной команды, все клубы отпускали нужных игроков. Никаких проблем. Январский и февральский сборы были продолжительными. По две недели. В марте собрались перед товарищеским матчем. На неделю. В апреле играли с аргентинцами. В мае снова собрались. Много готовились.

Январь-февраль провели в Испании. Тренировались там же, где и жили во время ЧМ. Обычные для зимы сборы. Но мне кажется, они вышли команде боком. Тогда лучшего игрока и лучшую сборную определял журнал France Football. По итогам 81 года сборные СССР и Германии поделили первое-второе места. Мы ехали на чемпионат мира фаворитами.

Но надо понимать, что в 81-м, в январе-феврале, все игроки находились в клубах. Все работали по своим системам. Была заложена очень хорошая база. Бескову в сборной требовалось только связать ребят в единый ансамбль. А в 82-м у нас получился рваный ритм подготовки. Полмесяца клуб – полмесяца сборная. И киевляне не набрали того, что надо. И спартачи, и тбилисцы…

А у футболистов, которые играют по системе весна-осень, самым важным временем для закладки функциональной базы является январь-февраль. Как ты отработаешь январь-февраль, так и будешь выглядеть в июле и сентябре. А у нас получился пробел.

Многие думают, что проблема той сборной заключалась в трех тренерах. Ведь с нами работали сразу Бесков, Лобановский и Ахалкаци. Но нет. Я другого мнения. Причина неудачи в другом. Просто мы приехали на ЧМ не в лучших кондициях.

– И как вам работалось с тремя такими тренерами?

– А нам что? Нам главное – играть. А приказ сверху в СССР надо было выполнять. Жить в коммунистическом обществе и быть свободным от него нельзя. Если бы спорткомитет спросил у Бескова, а потом принял решение, было бы лучше. Но Константину Ивановичу задали следующий вопрос: «Вы выполните приказ о трех тренерах?» – «Если я буду принимать решение, то нет. Если вы будете принимать решение, то да». Получилось так, как получилось.

Но мы не очень напрягались по этому поводу. Бесков был главным. Лобановский и Ахалкаци ему ассистировали. Каждый отвечал за свой сектор работы. Спорткомитет рекомендовал Константину Ивановичу такой тренерский штаб. Тбилиси тогда выиграл Кубок Кубков. Киев делегировал в сборную много футболистов.

А ситуация перед чемпионатом была напряженная. Как сейчас у сборной России. Команда не попадала на мир 12 лет. 1958-й – участвовала, 1962-й – участвовала, 1966-й – участвовала, 1970-й – участвовала. А потом 12 лет мимо. Поэтому все силы и бросили на подготовку к чемпионату. Хотя состав подобрался сильный. Если бы чемпионат проходил в 1981-м, мы бы однозначно стали призерами.

– Что такое многонациональный коллектив.

– Это очень интересно. Мы много с кем жили в номере. Интереснее всего было с Гавриловым. Хохмач. И сейчас, когда встречаемся, много смеемся. Юра рассказывал смешные истории про Бескова, про Старостина. Допустим, вот. Убили Джона Леннона. Старостин приходит к Бескову: «Костя, ты слышал, в Америке какого-то Лемона замочили».

А Юра пивка любил попить. Так его Бесков гонял периодически. Гаврилов рассказывал: «Вот мне Константин Иванович всегда говорит: «Юра, ты скоро умрешь под забором». – «Да, Константин Иванович, наверное, под кремлевским» :).

А грузины. Грузины были очень интересными. На общем фоне выделялся Кипиани. У него была кличка «Князь». Очень образованный, хорошо знал английский. Из благородных грузинских сословий. Ребята из Кутаиси – Шенгелия, Сулаквелилдзе – по-русски говорили не очень. Помню, на чемпионате мира день отдыха. Чаек, сидим, анекдоты рассказываем. Все: ха-ха-ха. Начинается следующий анекдот. И тут грузины: ха-ха-ха. Только начало истории, ничего смешного, а они уже не могут. Что такое? И тут Чивадзе: «Ребята, все нормально. Это я Сулаквелидзе предыдущий анекдот перевел на грузинский» :).

Тогда кондиционеры были очень слабыми, не то, что нынешние. В нашем отеле стояла постоянная жара. Очень сильная. Сидим мы как-то. Приходит Шенгелия недовольный. А грузины все время путали роды местоимений. Помню, мне Челебадзе однажды звонил: «Слушай, возьми ему билет!» – «Кому ему?» – «Наташе!»

И вот приходит Шенгелия: «Доктор, я больше не могу!» – «Что такое?» – «Ну, захожу в номер, а там она лежит. И голая!» Все сразу: «Кто там у тебя?!» – «Гаврилов!» Все попадали со смеху:).

– А украинцы?

– Украинцы в сборной находились под присмотром Лобановского :). Кличка у Валерия Васильевича была, кажется, «Гусь». Лобановский никогда не кричал. Но у него были настолько требовательные голос и взгляд, что этого хватало.

Правда, киевляне говорили, что Лобановский очень добрый и мягкий. А держал себя строго, чтобы никто ему не сел на шею. Потому как с внешней мягкостью Лобановский не сумел бы поддерживать свою строгую систему. Его нагрузки можно было переносить только с кнутом. А пряником становились медали и кубки. Потому ребята ему все и прощали. Если бы не было побед, пришлось бы очень сложно. Такие нагрузки без результата не перевариваются.

А вообще украинцы порядочные ребята. Простые, без выпендрежа. Мы на чемпионате мира жили в одном номере с Блохиным. Олег в сборной начал играть с 17 лет. Много что видел. Знал себе цену. Держался достойно и уверенно. Но без каких-то особенностей.

Топлес, «Большая перемена»

– Чем вы занимали свободное время на чемпионате мира?

– Кто книжки читал, кто в карты играл. Мы с Балем, помню, поспорили. Там лесенка была. Я говорю: «Спорим, на шестую запрыгну». – «Не, не запрыгнешь». Я раз – запрыгнул. Баль проспорил две бутылки пива :). Он мне фишки протянул. Я не знал, что это такое. «А что это?» – «Держи, это две бутылки пива». Оказалось, фишками можно было рассчитываться в нашем отеле.

– А пиво вам разрешалось?

– Я не поклонник пива. И до сих пор его не люблю. Но на чемпионате мира пиво мне помогло. Попали мы с Сулаквелидзе на допинг-контроль после матча. Вся жидкость потеряна. А нужно сдать мочу. Пили-пили воду – ничего. Команда уже уехала. Пришел наш научный работник, биохимик: «Да вы что?! Ну-ка быстро пива!» Мы с Сулаквелидзе чик-чик – оп, через десять минут все пошло.

А пили натощак. Ой... Так хорошо стало :). Поплыли оба. В Испании жара – есть не хотелось, спать не хотелось. А тут мы приехали ночью. Покушали в удовольствие. Я выспался хорошо. Играли через два дня с поляками. Они больше, кстати, отдыхали, чем мы. Так я на следующий день после допинг-контроля вышел на поле отдохнувшим. Хорошо отттренировался, предигровую так же качественно провел. Сыграл матч. И Бесков потом сказал: «Спасибо, ты был сегодня на своем уровне».

После этого иногда в жару, чтобы заснуть, пью пивко. Для восстановления. Правда, если нашим футболистам разрешить пива, то после пойдет что-то другое :).

– Вы на чемпионате мира нарушали режим?

– Нет, ты что?! Может быть, боялись. Если бы кого-то отправили с чемпионата мира, это стало бы позором. Тогда разговор был коротким. Это сейчас федерация ничего не может сделать с игроком, потому что он принадлежит клубу. А тогда ты был собственностью страны. С тобой могли сделать, что угодно. Провинился – домой. Хотя некоторых звезд все равно прощали. Без них красота футбола умирает.

– Чем вам запомнилась Испания?

– Если бы попал заграницу впервые, может быть, и удивился бы. А в Испанию я прибыл уже опытным. Первый же раз оказался за границей, когда мы с командой ДЮСШ поехали во Францию на турнир. Все было интересно. И магазины самообслуживания, и кухня, и вечерний Париж. Так что возможность посмотреть мир была одним из стимулов попадания в сборную.

Я и Бразилию увидел благодаря сборной. Помню, меня сильно впечатлил пляж Копакабана. Жили в номере с Гавриловым, он говорит: «Пойдем на пляж. Поиграем на песке». А я первый раз в сборную попал, думаю: «Как?» Отказался :). Увидели «Маракану». 200 тысяч зрителей! Но поле плохое :). У нас тогда, кстати, тротуары не мостили плиткой. Я ее впервые увидел в Бразилии.

Помню, ко мне в Рио-де-Жанейро подошел чистильщик обуви. Стал заговаривать. Такой: «Давай почищу». – «Да у меня ботинки чистые». – «Какие чистые?! Посмотри». А пока меня первый заговаривал, второй перемазал все ботинки дегтем :). Тот чистильщик уже поставил мою ногу, убрал грязь, собирался чистить. Я говорю: «Нету денег». – «No money? Так и иди отсюда!» Расстроился парень :).

– Советских спортсменов снабжали деньгами в международных поездках?

– Кажется, было так. В капстранах разрешалось менять 30 рублей. А в соцстранах – сто. После каждой игры с нами проводили расчет. Существовала система премиальных. Если играешь дома, получаешь рубли. На выезде – валюту. За победу на ЧМ давали 750 долларов. С учетом черного курса умножай на четыре. Получишь рубли. Три тысячи выходит. А зарплата среднего жителя СССР составляла 150 рублей. Футболисты получали 150-250. Сборники – 300.

– На что вы потратили деньги, заработанные на чемпионате мира?

– Привез подарки всей команде: и основному составу, и дублирующему. Брелоки. Наклейки. Тренерам, родным, детям тоже привез презенты. Кое-что осталось на другие поездки.

Помню, кто-то вез с чемпионата видеоаппаратуру, но она была не нашей системы. Я не клюнул на это. В то время в моду вошли куртки «Аляска». Они и сейчас популярны. А тогда были редкостью. Я себе купил. Естественно, привез джинсы.

– Сколько тогда стоили джинсы?

– На Западе от 30 до 50 долларов. Как и сейчас. Но тогда джинсы были другими…

Свои первые джинсы я купил в Италии. Там играла наша юношеская сборная. 1974 год. Купил, а потом смотрю – цвет не тот. Ребята мне говорят: «А ты их постирай пару раз – все станет нормально». Тогда джинсы были серые. Кто-то их даже напильником тер, чтобы они быстрее поголубели. Только после нескольких стирок они приобретали желаемый окрас. И надо было поймать цвет. Не слишком серый и не слишком синий. Сейчас я все ищу и не могу найти джинсов нужного советского оттенка :).

– Мы про Испанию не договорили.

– Это футбольная страна. Помню, мы проиграли бразильцам 1:2, судья нас засудил. Забили чистый мяч при счете 1:1. Его не засчитали. Но болельщики все равно устроили нам овацию. Бразильские фанаты тоже аплодировали. Мы даже на Родине не ощущали такого внимания. Что касается тренировок, была отчужденность и закрытость. А в Испании люди посещали наши занятия.

Со сборной ведь на чемпионат мира ездили артисты. Такая творческая группа поддержки. Мы подружились с Леоновым. Контактировали до его последних дней. Хороший мужик. Кобзон, помню, приезжал. Винокур  – тоже. Очень тепло было. Интересно.

Мы жили в отеле. Советской делегации отвели отдельный корпус. Грузинам было очень тяжело. Там пляж рядом, девушки топлес. Шенгелия все приходил и говорил: «Я болше нэ могу! Там женщины за окном, а тут голый Гаврилов!» Тяжело было ребятам :).

– Так, а артисты?

– Жили с нами. Организовывали мини-концерты. Когда в расписании не было творческих вечеров, все самостоятельно кучковались с артистами. Недавно, кстати, наткнулся в одном журнале на фотографию. Там сидим мы с Андреевым, Гавриловым, Леоновым, Шенгелией и Чивадзе.

Леонов был прекрасным человеком. Что сказать? Винни-пух :). Очень простой мужик. Забавно, великий артист, но болельщик. И для не него, как болельщика, великими являлись мы. А для нас – он. Это сейчас у артистов и спортсменов меньше контактов. А раньше это было привычно. Помню, происходило так. В Минск приезжает, например, Таганка. И артисты обязательно навещают нашу базу. Золотухин как-то гостил. Однажды анонсировался визит Высоцкого. Но он прибыл в Минск и сразу же полетел к Влади в Париж.

Так же и с Леоновым. Общались очень легко. Поразило его отношение к футболистам. Человек старался меньше рассказывать про себя, больше интересовался нашими делами. Артисты ездили с игроками на матчи в одном автобусе. Нам дали машину со столиками. Два кресла смотрят по ходу движения, два других – против. Я спиной ездить не любил. Леонов все время садился напротив меня. Слева моим соседом был Чивадзе. А с Леоновым садился Чанов. Рассказывал нам что-то смешное, чтобы снять напряжение. Все с улыбкой, очень тепло. То есть Евгений Павлович приехал не себя показать, а поддержать свою сборную всем, чем может. Очень любил футбол. Честно, когда тебя превозносит звезда советского кино, это, конечно, подкупает. Человек с большой буквы.

– Ваша любимая роль Леонова?

– Мне нравится «Осенний Марафон», «Джентльмены удачи». «Большая перемена». «Старший сын», они там с Караченцевым играли.

– А Кобзон каким был?

– Всезнающий, уверенный в себе :).

– Вместе с артистами в Испанию наверняка отправились и люди из силовых структур.

– Они летали с командой всюду. Работали в структуре сборной. Чаще всего переводчиками. Игроки, которые знали их, сразу говорили партнерам: «Ребята, это… «Ребята». Но в основном попадались адекватные силовики. Поддерживали ту атмосферу, которая была в команде. А если кто-то где-то прокалывался, то тренер после просил заменить тех ребят на других, которые бы не мешали подготовке.

Помню, был случай. Один силовик, приехал в сборную переводчиком, но потом стал требовать премиальных на правах игрока.

– Вы про клички рассказывали. А у вас во время игровой карьеры была?

– Даже Пудышев не придумал. Серый – так и называли.

Фото:Fotobank/Getty Images/Bob Thomas Sports Photography