«Тренер сказал, что это вопрос уже не на уровне федерации и Минспорта. Что меня нужно с Игр ликвидировать». Бегунья Тимановская боится попасть в тюрьму
Скандал на Олимпиаде
Первое большое интервью легкоатлетки после того, как она угодила в опалу.
Несмотря на очень скромные результаты, олимпийская сборная Беларуси все же сумела привлечь к себе всемирное внимание во время Олимпиады в Токио. Для этого оказалось достаточно совершить попытку досрочного принудительного вывоза с Игр легкоатлетки Кристины Тимановской. За день до старта на 200-метровке представители беларусской команды уведомили бегунью, что ей необходимо срочно вылететь в Минск. Причина – записи, сделанные накануне Тимановской в инстаграме, где она возмутилась неожиданным включением в эстафету 4 по 400 метров. Бегунья не специализируется на этой дистанции, а решение о заявке в эстафету было принято без ее согласия. «Трибуна» писала об этом проколе чиновников.
Представители олимпийской делегации сопроводили Тимановскую в аэропорт, где она попросила о помощи японских полицейских. Также бегунья записала обращение в адрес Международного олимпийского комитета, который после этого начал изучать конфликт. На эту историю обратили внимание многие медиа, а также представители беларусской диаспоры, проживающие в Японии. Поддержку Тимановской после переговоров с лидером Национального антикризисного управления Павлом Латушкой вызвалось оказывать польское посольство в Японии.
Дмитрий Руто связался с Тимановской и обсудил сложившуюся ситуацию. Девушка боится оказаться в тюрьме и не хочет сейчас возвращаться на Родину, а также описывает странные диалоги со спортивными функционерами, в ходе которых больше всего ее впечатлил психолог олимпийской команды.
– На данный момент (около 15:20 по беларусскому времени – Tribuna.com) я нахожусь в отделении полиции в аэропорту Токио. Пока думаю, что я в безопасности. Мне сказали, что в ситуации разбираются, полиция подключилась. Люди обращаются в МОК, чтобы там чиновники также мне помогли.
– Расскажите, как, кто и когда вам сказал покинуть Токио.
– Вчера [31 июля] ко мне пришел главный тренер национальной команды Юрий Моисевич. Он предложил мне отказаться от участия в беге на 200 метров – сказать, что у меня травма, сняться и полететь домой. Он сказал, что меня нужно убрать с Олимпиады, что на данный момент меня хотят убрать только с Олимпиады, но если я откажусь и выйду на дистанцию в 200 метров, то меня будут убирать из сборной, лишать работы и, возможно, будут еще какие-то последствия. Мы с тренером еще долго общались и все-таки пришли к решению, что я побегу, но не буду давать никаких комментариев – мол, все пройдет спокойно, пробегу 200 метров и вернусь домой. Но сегодня [1 августа] после обеда ко мне в комнату пришел Артур Шумак, представитель нашей нацкоманды, и Моисевич, и они мне сказали, что буквально через пару часов я должна быть в аэропорту. Мне нужно быстро собирать вещи и выезжать.
Пришел психолог, который пытался со мной разговаривать. Не помню его фамилию, потому что я особо его старалась не слушать. Он мне говорил какой-то бред – типа он работал с убийцами, в «Новинках», много чего повидал. Не поняла, зачем мне это. Старалась его не слушать. Потом он пытался поставить себя на мое место, а меня – на его. Садился и делал вид, что он – это я. И он играл роль, будто я сижу в кабинете министра спорта и говорю: «Да, я виновата, сама инициировала эту встречу». Зачем он это делал, я вообще не поняла.
После этого в комнату снова зашел Шумак и сказал, что у меня 40 минут, чтобы собраться. Я начала складывать вещи, ко мне каждые 10 минут подходили и проверяли, скоро ли я соберусь. Я собирала вещи полтора часа, старалась максимально затягивать время. Переписывалась с мужем, с родственниками, мы думали, что делать, куда обращаться. Приняли решение, что приеду в аэропорт, а там пойду в полицию. Так в итоге и сделала.
– Правда, что вас сопровождали люди спортивного телосложения?
– Со мной были два человека: психолог и представитель НОК (начальник отдела международных отношений НОК Василий Юрчик – Tribuna.com).
– Как вас везли? В машину не заталкивали?
– Эти люди взяли мои чемоданы, пошли на парковку, положили вещи в машину. Я тоже села – и мы поехали в аэропорт.
– Что там сделали в первую очередь?
– Мы сначала долго не могли найти наш терминал. Когда нашли, направились к стойке регистрации. Там было много людей из беларусской команды, делегации. Я спросила у людей, которые мне помогают, что делать. Они сказали, что если рядом есть полиция, то нужно обращаться к ней, тогда можно не успеть сесть на рейс. Я так поняла, что сопровождавшие планировали стоять со мной до конца, пока я не получу билет и не уйду на посадку. Я сразу подошла к полиции, и дальше уже начались выяснения.
– Как те, кто вас сопровождал, отреагировали на появление полиции?
– Они начали кому-то звонить. Потом сели в пяти метрах от меня и не уходили никуда, с кем-то общались по телефону.
– Представители беларусской диаспоры помогали?
– Да, они сейчас пришли, но они находятся на улице, а я в отделении полиции в аэропорту. Сейчас решается вопрос, как и что делать дальше.
– Вам вообще сказали, почему вы должны покинуть Токио?
– Нет. Как мне сказал Моисевич, этот вопрос уже не на уровне федерации [легкой атлетики], не на уровне министерства спорта, а уровнем выше. Что меня нужно ликвидировать с Олимпиады, вернуть домой, потому что я мешаю команде выступать. Меня нужно убрать, чтобы все успокоились и соревновались дальше. И это даже несмотря на то, что завтра я должна была бежать 200 метров. Моисевич говорил еще про эстафеты – мол, если две девочки не смогли прилететь, почему оставшиеся не могут прилететь (они еще не в Токио) из-за того, что я не хочу бежать нужно дать шанс этим девочкам пробежать. И это при том, что мои шансы выступить на 200 метров тренеры забирают.
– НОК сообщил, что снятие с Олимпиады связано с вашим психологическим состоянием.
– Никакие врачи ко мне не приходили, никто меня не обследовал. У меня хорошее психологическое состояние, даже несмотря на то, что произошла такая ситуация. Я нормально держусь, у меня нет никаких проблем со здоровьем, нет травм, нет вопросов с психикой. Я была готова бежать.
– Несколько дней назад вы в Instagram выложили видео, где высказались по поводу того, что вас решили заявить на эстафету. Эти видео были вызваны эмоциями или вы записывали их осознанно?
– Это было сделано отчасти на эмоциях, но не буду отказываться от своих слов. Да, я возмущена! Все-таки мы приехали на Олимпийские игры, и заявлять нас на дистанцию, на которой мы никогда в жизни не выступали (в эстафету хотели заявить также барьеристку Эльвиру Герман – Tribuna.com), – это противоречит всем правилам. Это полное неуважение к спортсменам, к труду, который вкладывали все годы, готовились к своим дистанциям. А здесь происходит полный хаос. В тот момент, когда узнала, что могу бежать эстафету, попыталась связаться с Шумаком. Он мне не ответил, просто прочитал сообщения. Потом сказал, что у него якобы плохо ловил телефон, поэтому он не смог мне ответить. Моисевич мне написал, что мне никто не отвечал, потому что они хотели уберечь меня от лишней информации, чтобы я лишний раз не нервничала. Однако на эмоции меня вывел их игнор. Не сам факт того, что меня заявили на эстафету, а полный игнор в мою сторону. И то, что решение было принято за моей спиной, никто не посоветовался ни со мной, ни с тренером, и потом даже не сообщил ничего. Это полное неуважение!
– Почему удалили эти видео?
– Мне начали звонить с угрозами и говорить, чтобы я удалила видео, если хочу дальше быть в спорте. Сначала я долго отказывалась удалять, но потом сделала это, чтобы мне перестали названивать.
– А кто названивал?
– Старший тренер по спринту Евгения Володько звонила даже из Минска, еще кто-то. Володько говорила, что ее вызвали в министерство.
– Потом вы сделали пост, где расставили все точки на і. Это ваше решение или вам сказали опубликовать такую запись?
– Нет, это лично мое решение, потому что мне писали очень многие, комментариев в директ я получила больше тысячи. Я просто физически не могла всем ответить, поэтому решила написать пост, чтобы объяснить причину своих эмоций. Также попыталась объяснить, что если бы ко мне пришли и объяснили все по-человечески, то, возможно, готова была бы пробежать, пусть никогда и не бегала эту дистанцию. За команду готова была постоять. Но так как все решили за моей спиной, это неприемлемо не только для меня, а в принципе для любого спортсмена.
– Вы сказали, что боитесь лететь в Беларусь. Почему?
– Потому что я боюсь, что в Беларуси меня, возможно, могут посадить в тюрьму. Я не боюсь того, что меня уволят или выгонят из нацкоманды. Я беспокоюсь о своей безопасности. И думаю, что на данный момент в Беларуси для меня небезопасно.
– А за что вас могут посадить, ведь вы закон не нарушали?
– В том-то и дело, что ничего не сделала, но при этом меня лишили права участвовать в беге на 200 метров и захотели отправить домой. Поэтому я даже не знаю, что вам ответить.
– Вы хотите получить политическое убежище в Австрии?
– Пока мы думаем, куда обратиться. Думаю, ближайшую ночь над этим придется поразмышлять. И уже завтра примем какое-то решение.
– Кто вам сейчас помогает, пытается урегулировать ситуацию?
– Ребята из SOS.BY, Беларусский фонд спортивной солидарности подключили все свои возможности.
– Как на ситуацию отреагировали другие члены нацкоманд?
– Думаю, они просто ничего не знали. Когда узнали про эстафету, про мои сторисы в Instagram, некоторые ребята меня поддержали. Сказали, что меня понимают и поддерживают. А по поводу моего отъезда никто ничего не знал, никакой реакции нет.
– Наверное, боятся высказаться.
– Я думаю, да.
– Вы знаете, что на госТВ в Беларуси вас накануне активно обсуждали?
– Да, все знаю, мне присылали информацию и видео. Что я могу сказать? Уже когда увидела, как обо мне говорят по ТВ, что говорит Азаренок и прочие репортеры, то у меня пропало к ним всякое уважение как к мужчинам, потому что они позволяют в отношении к девушке неприятные слова. Я же ничего такого не сделала, ничего не сказала. Политику не трогала. Но получила шквал негатива, в том числе в Instagram, который мне непонятен.
– Что дальше будете делать?
– Сейчас я в полиции, а дальше буду просить убежище. Шаг за шагом будем действовать. Я планирую покинуть Токио, но не тем рейсом, которым меня хотели отправить. Сейчас я под защитой полиции.
– Как думаете, к чему может привести ваша ситуация? Ведь обращения в МОК уже поступили.
– Если честно, пока не знаю, к чему может привести. Но виновные в любом случае должны быть наказаны. Вот так вот формировали команду, облажались с эстафетами. И люди должны понести наказание. Думаю, что это, скорее всего, вина не федерации, а нацкоманды по легкой атлетике.
