Можно ли было критиковать власть в СССР и преследовали ли тогда за инакомыслие, как сейчас? Сравнили советские и беларусские медиа-реалии
«Коллектив, который не приемлет критики, обречен на увядание».
«Коллектив, который не приемлет критики, обречен на увядание».
Режим Лукашенко продолжает активную борьбу с независимыми СМИ – площадками, где можно высказать альтернативное мнение и рассказать правду о том, что творится в Беларуси. За последние полгода в редакциях и по месту жительства журналистов прошли уже более сотни обысков (наибольшее количество – в последние недели), представители медиа задерживаются. Сейчас за решеткой находятся 32 журналиста, некоторые из них правозащитниками признаны политзаключенными, в том числе блогер и журналист «Трибуны» Александр Ивулин.
Многие в этой связи вспоминают сталинские времена, в частности 1937 год, когда за инакомыслие и критику власти могли отправить в ссылку. Но так ли жестко власти боролись с альтернативным мнением людей, как сейчас? Приемлема ли была критика действий чиновников? Или в СССР в плане свободы самовыражения жилось легче, чем сейчас? Об этом «Трибуна» на условиях анонимности (снова же – показатель свободы мнения в Беларуси) рассказал отечественный спортивный специалист, который большую часть жизни прожил в СССР и может сравнить тот период с нынешним.
– Расскажите, как жилось вам в СССР и чем запомнился тот период?
– В первую очередь вспоминается, что всё было упорядочено, размеренно, все шло своим чередом и никаких вопросов не возникало. Главное, что была уверенность в завтрашнем дне. Граждане страны верили своим работодателям, наставникам, гарантированно получали зарплату, премиальные, точно знали, какую часть зарплаты можно отложить на отпуск, покупки и так далее. Все было стабильно, планомерно. Цены в магазинах не менялись так, как в нынешнее время, когда все меняется со скоростью света. Тогда мы знали, куда двигаться, к чему стремиться. И если поступали в вузы, то были уверены, что после окончания института будет работа. Была относительная свобода, если можно так выразиться, в проявлении инициативы, выборе мнения или самовыражения. Во времена СССР нас и в школе, и в институте учили прежде всего думать, быть инициативными и активными, прогрессивными, быть личностью.
- Но ведь в советские времена существовал тоталитаризм в плане свободы мнений, навязывалась идеология. Так ли это?
– Вопросы идеологии существовали, но, понимаете, идеология как таковая не главенствовала над жизнью, это было словно само собой разумеющееся. Особенно ощутимо это было в брежневские годы, в начале горбачевских. Возможно, это были лучшие годы советского периода. Тогда и творчество активно развивалось, и идеологическое воспитание пусть и существовало, но оно не превалировало над обычной жизнью, не навязывалось. Я знаю таких людей, которые «скучают» по тем временам, когда было все понятно, планомерно, а главное – безопасно.
– Разве людям не старались внушить, что СССР – лучшее государство в мире, самое сильное, а кругом – враги?
– Нет, никто никому ничего не внушал. Не хочу говорить за всех, но абсолютное большинство граждан СССР считали, что что они живут в лучшей стране мира. Никто не «трубил», что мы самые сильные, что кругом враги, которые хотят завоевать наши земли, что идет война и всех врагов нужно побеждать. Соперничество между странами было в таком соревновательном режиме: в плане экономики, технологий. Высокие результаты на спортивных соревнованиях, победы тоже расценивались, прежде всего, как способ доказать, что ты спортсмен из СССР и твоя страна самая лучшая.
– В Беларуси от тех, кто удерживает власть, постоянно звучат разговоры о том, что страну хотят захватить, что кругом враги. Было ли такое в СССР?
– Нет, такое даже представить было невозможно. Мы с соседями старались дружить. А если в чем-то соперничали, то это носило исключительно соревновательный характер, как я уже сказал. Мы больше старались найти друзей, чем враждовать. Да и вы сами знаете, что СССР старался многим странам помогать, в том числе развивающимся государствам.
– А что с выражением альтернативного мнения, которое не совпадает с официальным? Как с этим обстояли дела в СССР?
– Могу вам сказать, что во времена моего становления как специалиста и человека высказывать свое мнение, например, на каких-то собрания можно было всегда, это не считалось чем-то зазорным и запрещенным. Люди к критике не только относились с пониманием, но и прислушивались. По-разному, конечно, это можно было выражать, но в том числе были даже печатное издание «Крокодил» или киножурнал «Фитиль», в которых критиковались в сатирической форме нерадивые руководители или предприятия. И это было абсолютно нормально! Но руководителей государства в брежневские годы в основном не критиковали. Посмеивались, анекдоты сочиняли, но без злобы.
– И никого не подвергали преследованию, если вдруг на каком-нибудь собрании была критика власти?
– Конечно, нет. Вспомните, когда Горбачев вводил танки в Грузию в конце 80-х или когда СССР вводил танки в Литву в начале 90-х. Это стало шоком! Люди открыто говорили, что это неправильно, что власть делает ошибку. И никого за эту критику не преследовали, никаких репрессий не было.
– Люди критиковали действия Горбачева не на кухнях, и никто их за это не сажал в тюрьмы.
– Вот именно. Да вы даже возьмите ситуацию с академиком [Андреем] Сахаровым. В начале 1980-х его отправили в ссылку в Горький, но Горбачев вернул его в Москву в 1986 году. Это воспринялось в мире как показатель прекращения борьбы с инакомыслием в СССР. Тот же [писатель Александр] Солженицын вернулся в СССР. А сейчас что-то подобное невозможно даже представить. Сейчас мы воспитываемся на стихах [Василя] Быкова. Был плюрализм мнений. Для развития государства и государственности это крайне важно.
– Получается, в советские времена было посвободнее, нежели сейчас?
– Да, однозначно.
Расскажу вам одну интересную вещь. Когда должность министра спорта Беларуси занимал Александр Шамко (2012-2018 годы – Tribuna.com), был составлен план идеологической работы со спортсменами и тренерами. Тогда предполагалось, что будет вестись обмен мнениями. То есть идеологическая работа предполагала обсуждения. Но проблема в том, что ничего такого в итоге и не велось, план остался планом. И когда в Беларуси начался кризис, начала развиваться ситуация, которую мы видим сейчас, все очень ловко перевели стрелки на спортсменов и тренеров, сделали их крайними, мол, они имеют неправильную позицию. Так, извините, это, по-моему, полностью вина министерства, которое так и не предоставило возможностей для обмена мнениями, никто не высказывался, пар не выпускал. В итоге что мы видим сейчас? На людей, которые просто высказали свое мнение, которые воспользовались своим конституционным правом, полилась грязь. О плюрализме мнений и о его пользе забыли все!
– Если бы тем же спортсменам давали слово, то нынешнего кризиса не случилось бы?
– По крайней мере люди – чиновники и атлеты – знали бы мнения друг друга. И в процессе обсуждения удалось бы избежать той ситуации, в которой страна находится сейчас. И, однозначно, власть бы не восприняла в штыки то, что люди захотели выразить свою позицию. Ведь раньше фактически нигде и никогда не высказывались мнения, кроме одного – в поддержку государства. А где площадка для обмена мнений? Нет. Депутатский корпус занимается этим? Нисколько. Там только одобрямс.
– А в Советском Союзе к мнению спортсменов на самом высоком уровне прислушивались?
– В качестве примера вспомню один общеизвестный факт. Сборная СССР по хоккею готовилась к какому-то чемпиону мира, но власти решили почему-то, что Вячеслав Фетисов не поедет, пусть он и был капитаном команды. Коллектив узнал об этом, встал и просто сказал: «Без Фетисова мы никуда не поедем». То есть был реальный конфликт между спортсменами и чиновниками. Конфликт замяли, команда поехала со своим капитаном.
Как видим, тогда спортсмены могли высказывать свое мнение, и это мнение имело свою силу, к нему прислушивались. А что сейчас? Попробуй что-то скажи против – будут неприятные последствия. В истории беларусского спорта есть такие примеры: один из тренеров имел смелость возразить чиновнику министерства спорта в вопросах развития вида спорта. В результате со специалистом высочайшего класса из-за этого не продлили контракт. Страна потеряла не только квалифицированного тренера, воспитавшего олимпийского чемпиона, но и специалиста, который создал в Беларуси целую школу «со своим узнаваемым лицом». Сейчас он успешно трудится за границей, выступает на спортивных форумах. И подобных примеров немало, когда со специалистами высочайшего класса не считаются, не прислушиваются, хотя должны, напротив, интересоваться, чем помочь в развитии вида спорта. Особенно, если вид спорта приносит результат победы, медали и, в конце концов, славу стране! Если вдруг руководителю, чиновнику указали на его промахи или ошибки, то надо не обижаться и увольнять с работы высококлассного тренера, а подумать вместе с тренером, как решить проблему.
Наши чиновники, к сожалению, отказываются понять боль тренера, человека, который несет ответственность не только за спортивные достижения, здоровье спортсменов, но и за повышение престижа страны.
– Сейчас беларусские спортсмены в большинстве своем боятся что-то сказать, чтобы не было последствий?
– Да. Даже, насколько знаю, сейчас у федераций по видам спорта никто ничего не спрашивает. Приносят им бумаги сверху – подписывай. И твое мнение никого не интересует.
– В прошлом году в контракте спортсменов появился пункт о том, что давать интервью можно только с разрешения работодателя, то есть Минспорта. Такое можно было представить в СССР?
– Я даже не представляю, чтобы такое было в советские времена. У нас спортсмены и тренеры спокойно давали интервью, высказывали свою точку зрения. Бывало, критиковали руководителей и чиновников. И никого за это не преследовали. А сейчас что? Скажите мне, кто-то дает интервью? Кто-нибудь идет на то, чтобы высказать свою точку зрения или видение развития того, как развивается спорт?
– Практически все спортсмены ссылаются на этот пункт и либо отказываются от интервью, либо посылают за разрешением к работодателю.
– Вот именно. Я знаю такие случаи, когда спортсмены, связанные этим пунктом контракта, предупреждают журналистов, что без разрешения начальства интервью дать не могут! Журналисты договариваются с чиновниками на интервью со спортсменами при условии согласования, то есть цензуры, вопросов! Куда мы катимся? Руководители, к сожалению, разучились коммуницировать со спортсменами, подчиненными.
– Во времена СССР с этим было попроще?
– О чем вы говорите? Конечно. В 60-70-е годы в плане свободы самовыражения была такая демократия, о которой мы сейчас можем только мечтать.
– А вы лично в этом плане во времена СССР чувствовали себя свободно?
– По крайней мере я приходил на собрания в министерство, и когда мне предоставляли слово, мог четко и ясно сказать, что у нас проблемы в том и том, нам не хватает инвентаря, финансирования и прочего. Рассказывал, кто мешает осуществить поставленные планы, кто не хочет помогать. И люди слушали, вопрос обсуждался, существовал обмен мнениями. И никто мне потом ничего плохого не делал, потому что к обоснованной критике всегда прислушивались.
– Сейчас можно представить, что вы придете на собрание и выскажите все, что думаете?
– А на какое собрание? На то же Всебеларусское народное собрание кого приглашают? На Олимпийское кого зовут? Вы сами видите, каких людей и с каким мнением. Если хочешь высказывать свое мнение, критиковать власть, иди, грубо говоря, на Окрестина – и там высказывайся.
– Вы вспомнили о ВНС. Мы видели, как там выступал Лукашенко, и все делегаты дружно кивали головами. Многие проводят аналогии с заседаниями ЦК КПСС. Это верное сравнение?
– Не совсем. Вы включите видео и посмотрите, как великий Сахаров выступал в 1989 году на заседании ЦК КПСС. Академик говорил, а присутствующие свистели, кричали. Но Сахаров продолжал, гнул свою линию, и Горбачев дал ему возможность высказаться. Сахаров выступил. Сейчас на том же ВНС представить такое просто невозможно.
Мне кажется, что сейчас в Беларуси ситуация похлеще, чем тогда. Инакомыслие не освистывается, а карается. Сейчас в Беларуси выступает один лектор.
– Скажите, а во времена СССР вам пытались, грубо говоря, закрыть рот, чтобы вы не высказывали свое мнение и не критиковали какие-то аспекты?
– Такого наглого неуважения к моему мнению не было. Даже если я критиковал, слушали, прислушивались. Даже те же выборы как проходили? Не хочешь голосовать за кого-то – пожалуйста, твое право, поставь птичку за другого кандидата. Да, может, не хватало альтернативы действующей власти, но люди голосовали за того, кого хотели.
Но что сейчас творится? Люди высказались против насилия. А кто за насилие, скажите мне? Или сказали, что хотят честных выборов. У нас что – выборы или просто голосование? Что плохого люди сказали? То, что спортсмены, врачи, музыканты, артисты, ученые, учителя, все слои населения выступили против насилия, написали коллективные письма – так этим они остановили еще большее насилие. Многие задумались над тем, что творится в стране. Если бы никто не совершил такой шаг, то в Беларуси, наверное, жило бы не 9 млн человек, а 8, а то и меньше.
Самая большая проблема нынешней Беларуси в том, что у нас принимается только одно мнение, одного человека.
– В этом плане вы жалеете, что СССР распался?
– Я думаю, что эволюция должна существовать. И то, что сейчас происходит, мы должны пройти. Если бы не существовало альтернативных мнений, то в стране жили бы одни плебеи. И все бы думали, что у беларусов нет своей точки зрения. Но весь мир узнал, что у нас люди имеют свое мнение и хотят его высказывать. Это взросление нации, пусть и проходит оно тяжело.
– Как думаете, те же независимые СМИ в нынешней Беларуси выживут?
– Это, скажем так, тоже испытание для средств массовой информации, для журналистов. Вы выбрали свой путь – и это тяжелый путь. Вы же не просто рассказываете, как в коровнике кое-кто коровам хвосты крутит. Вы выбрали свой путь, нелегкий. Но его пройти нужно. Столько лет все закатывалось в асфальт, что сейчас поднять голову очень сложно. Но люди показали, что у них есть свое мнение, и назад это уже не засунешь.
Фото: sos-by.team
