Беларус-олимпиец получил убежище в Германии: лишних денег нет, во многом ограничен, но на Родину вернется, когда 500 тысяч выйдет на улицу, чтобы не уйти
Триггером стало задержание Константина Яковлева.
Андрей Кравченко – о вынужденном переезде.
Беларусы продолжают покидать Родину, опасаясь преследования со стороны режима Лукашенко. Вовлечены в этот процесс и спортсмены. Летом 2021 года страну покинули олимпийский призер в многоборье Андрей Кравченко, его жена легкоатлетка Яна Максимова и двухлетняя дочка Эмилия. Все семья отправилась в Германию.
Решив трудности, с которыми пара столкнулась после переезда, Кравченко и Максимова снова окунулись в спорт. Андрей поддерживает форму в спортивном клубе, где параллельно отвечает за «физуху» молодых фехтовальщиков, а Яна начала активную подготовку к Олимпийским играм-2024.
Телеграм-канал «О, спорт! Ты – мир!» связался с Кравченко и поговорил с ним о причинах переезда в Германию, о жизни за границей, о миграционном кризисе, а также о спортивной карьере, которую, как оказалось, оба атлета намерены продолжать под нейтральным флагом.
– Вы уезжали из Беларуси, уже понимая, что не вернетесь, или все-таки оставляли шанс, что побудете немного за границей и снова окажетесь на Родине?
– Честно, мы сразу знали, что не вернемся, пока в Беларуси все не наладится. Единственное, думали, что все будет не так печально, как сейчас. Поэтому сейчас даже не скажу, насколько точно мы уехали.
– Это спонтанное решение или вы его обдумывали?
– Решение вызревало где-то два месяца. А стимулом к отъезду стало задержание Кости Яковлева после того, как мы встретили из тюрьмы журналиста «Трибуны» Дмитрия Руто. Я тогда окончательно понял, что мне тоже жизни в Беларуси не дадут, работать не позволят. Если бы сам решил организовать какие-то тренировки, собрал людей, то просто бы их подставил. Не дай Бог, приехали бы и всех запаковали. Зачем мне это? В общем, в тот день понял, что все, пора ехать.
– В отличие от многих других, у тебя и Яны была возможность спокойно собраться и уехать без спешки.
– Да, я делал все спокойно, тихо. Практически никто не знал, что мы уезжаем. И времени нам действительно хватило.
– Не было опасений, что не успеешь?
– Конечно, тревога постоянно накапливалась. Дошло до того, что просто шел по улице и постоянно оглядывался, развилась настоящая паранойя. Проверял машину, закрыта ли, когда выходил из подъезда, сначала смотрел в стекло двери, выглядывал, не стоит ли кто-нибудь на улице подозрительный. Это было реально невыносимо.
Мне сейчас некоторые пишут, что мы предатели, изгои, покинули Родину. Но, извините, я сейчас нахожусь на свободе, в стране, где работают все законы. Тут я могу говорить все, что захочу. Если появится желание провести акцию в поддержку аллигаторов или обезьян, мне это спокойно разрешат и даже милицию для охраны предоставят. А вот вы, кто мне пишет из Беларуси о каком-то предательстве, сейчас находитесь в тюрьме. Беларусь – это просто большая тюрьма. Поэтому вопрос, кто еще изгой.
– Почему вы уехали в Германию?
– После майского интервью Никите Мелкозерову в «Жизнь-малина» мне написал один очень хороший человек и предложил помощь. Это беларус, который давно живет и работает в Германии. Он сказал, что есть возможность переехать сюда. Я пообщался с Яной, она была немного против переезда, потому что боялась перемен, не хотела все с нуля начинать, тем более у нас в Беларуси свой дом в лесу, ребенок маленький. В общем, было много причин остаться. Но мы все-таки поговорили, посовещались и окончательно пришли к выводу, что в стране жизни нам не дадут, поэтому единственный выход – уезжать. Связались с беларусом в Германии, приняли его приглашение, и он помог переехать. Спасибо ему большое за помощь.
– Вы уезжали в пустоту?
– По сути, да. То есть не было ни работы, ни жилья. Сразу и не представляли, как все будет. Более того, мы в Германии живем уже четыре месяца, а до сих пор занимаемся оформлением документов. Тут свои законы, все упорядочено. И здесь нельзя, как в Беларуси, прийти в организацию, попросить свата-брата или какого-нибудь другого родственника, чтобы тебе побыстрее выбили какой-то документ. Если тебе сказали, что все будет готово через два месяца, значит, так и будет, не раньше.
Есть и другие минусы, связанные с нашим переездом. Например, Эмилия не ходит в сад, 24 часа с нами, поэтому нет возможности решить какие-то свои вопросы. Бабушек очень не хватает :). Я сам не могу потренироваться, не могу долго находиться на работе. Яна четыре раза в неделю ездит из одного города в другой на тренировки. А это время, затраты. Мы во многом ограничены, очень тяжело. И все из-за одного деда в Беларуси.
– Когда вы уехали, и Яна заявила о том, что вы не вернетесь до смены режима, какая реакция последовала из Беларуси?
– Многие писали, что прекрасно нас понимают, почему мы так поступили, но им все равно жалко и грустно. Но были и такие сообщения, где нас называли предателями. Я на такие комментарии не отвечаю и вообще считаю, что так могут говорить только ущербные люди, которые ничего не добились. Просто тявкают, как собаки. Я знаю, кто я, что я, какая у меня позиция и правда, и мне вообще плевать на тех, кто меня обвиняет в предательстве.
– Многие из тех, кто покинул Беларусь, потом узнают, что к ним спустя время приходили домой силовики, проводили обыски. У вас в этом плане все спокойно?
– Нет, ничего такого не было. Наверное, узнали, что мы уехали, так поэтому нет смысла с нами возиться и приезжать к нам домой.
– С какими проблемами столкнулись сразу после переезда?
– Скажем так, с общими, бытовыми. Вид на жительство до сих пор оформляем, страховку получили спустя четыре месяца после переезда. Я даже не представляю, что бы мы делали, если бы с кем-то из семьи что-то случилось. Но при этом мы в Германии не на правах туристов. Нам предоставили политическое убежище, получаем определенное пособие. Просто процесс оформления документов очень долгий.
Тяжело в плане языкового барьера. Когда приехали, я сразу начал учить немецкий язык, но он непростой. Сейчас немного уже понимаю и продолжаю учить.
– Во время карьеры ты уже бывал в Германии, но сейчас на эту страну смотришь другими глазами?
– Когда ездил на соревнования, Германии, по сути, и не видел. Мы же приезжали на три дня. Сейчас я смотрю на все и понимаю, что у всех людей здесь равные права, люди чувствует себя абсолютно спокойно и свободно. Если тебя устраивает жизнь без крова и работы, если ты живешь на улице, то будешь получать пособие все равно. Государство поможет. Люди нетрадиционной ориентации не скрывают свои взгляды. Они не чувствую себя ущербными, а спокойно ходят по улице, никого и ничего не опасаясь. У тех же мигрантов такие же права, как у немцев.
– А мигрантов в Германии много?
– Да, реально много.
– За последние месяцы их стало больше?
– Я замечаю прибывших недавно, причем видно, что люди приехали из Сирии, Курдистана. Не исключаю, что они приехали через Беларусь. Помню, гулял как-то во дворе с Эмилией, ко мне подошел человек, мы с ним начали разговаривать, как могли, в силу языкового барьера. И он оказался из Курдистана. Я не спрашивал, как он попал в Германию, но не исключаю, что сейчас его родственники пытаются приехать к нему через Беларусь.
– Как сами немцы относятся к мигрантам и что думают о ситуации на польско-беларусской границе?
– Что касается ситуации, то сказать ничего не могу – не общаюсь с немцами, не знаю их мнения. Что касается отношения к мигрантам, то немцы, в целом, как мне рассказывали русскоязычные друзья из Германии, относятся к ним нормально, никого особо не напрягает, что в стране много мигрантов. Честно, для меня это очень странно.
– Почему?
– Понимаешь, когда мне, как тем же мигрантам, дают шанс, предоставляют условия для жизни, помогают, мне хочется как-то отблагодарить эту страну, людей, внести свой склад. Но я много вижу, что мигранты даже не думают так делать. Банально они где сидят, там и мусорят, хотя в двух метрах стоит мусорка. Ребята, если вам предоставили шанс жить в этой стране, то уважайте порядки. А так, насколько знаю, у многих мигрантов одна цель – приехать в Германию, нарожать детей и получать пособие на детей, а оно тут достаточно высокое. И вот так и будут люди жить. Для меня это как-то странно.
Я хоть и беженец, но сам сделал все официально: оформил документы, переехал, получил политическое убежище. А люди, которые приезжают в Беларусь по туристической визе, а потом ломают, крушат все на границе, поступают, мягко говоря, странно. Они ведут себя так, будто поляки им что-то должны. Но граница – это неприкосновенная территория, никто не имеет права ее пересекать незаконно. И я поражаюсь выдержке польских пограничников, потому что если бы мигранты шли в обратном направлении, беларусские силовики их просто расстреляли бы.
Вообще же для меня эти люди на границе – не беженцы. Это просто туристы, которые незаконно захотели пересечь границу и попасть в ЕС. И самое страшное, что в этой толпе хватает матерей с маленькими детьми, этих детей толкают вперед, давят на жалость пограничников. О чем вы думаете? Они что, не понимали, что будут сидеть в лесу в холоде? Думали, что приедут в Беларусь, их доставят до границы и потом всем дадут спокойно пересечь границу? Ну это же бред.
Понятно, что вся нынешняя ситуация, связанная с миграционным кризисом, это игра Лукашенко. Он таким образом давит на Запад, чтобы ЕС ослабил санкции или вообще их убрал. Но все понимают, кто такой Лукашенко, и что с таким человеком играть в поддавки нельзя. ЕС на колени точно не встанет.
– Ты достаточно остро воспринимаешь ситуацию на границе?
– Я ничего лично против мигрантов не имею. Просто поражен ситуацией, которая творится сейчас на границе. То есть эти люди берут топоры, рубят беларусский лес, а им за это ничего. Если бы я так сделал, то меня бы или посадили, или дали такой штраф, что до конца жизни не расплатился бы. Вот это не очень непонятно. Но это ярко показывает то, что Лукашенко использует этих мигрантов в своих целях.
Тем не менее мы видим, что замысел Лукашенко не сильно и удался. Польша и ЕС не встали на колени. Поэтому, думаю, скоро эта лавочка с мигрантами закроется.
– Недавно Ангела Меркель звонила Лукашенко, и после этого появилась информация, что Лукашенко поставил условия: убрать санкции и признать его легитимным президентом. Тогда мигрантов на границе не будет.
– Может, он и предлагал такое, но понятно, что Евросоюз на это не пойдет. Если ЕС сделает так, то, извини меня, признает свою никчемность. А то, что потом власти начали опровергать, что Лукашенко ставил подобные условия, это просто игра слов, не более.
– Как в Германии отреагировали на то, что Меркель сама позвонила?
– Не очень хорошо, многие были неприятно поражены. Была же выстроена одна линия: не признавать Лукашенко, не иметь с ним никакого общения, уж тем более не звонить нелегитимному. А тут – звонок от Меркель. С другой стороны, ее можно понять. Она – человек, переживает, хочет как-то урегулировать ситуацию. При этом она не говорила, что признала Лукашенко президентом. Меркель назвала его герр Лукашенко.
Лично я этот звонок воспринял очень болезненно, настроение совсем упало. Впрочем, не считаю, что таким образом ЕС дал понять, что отступает. Это, скорее, попытка облагоразумить человека. Да и мы, на самом деле, не знаем же, о чем говорили Меркель и Лукашенко. Может, Ангела сказала, что если нелегитимный не успокоится, то ему так перекроют кислород, что он вообще не сможет дышать. Такое тоже возможно.
– Ранее ты назвал себя беженцем. Какие эмоции испытываешь, когда говоришь это слово про себя?
– Я беженец только по бумагам, а на деле – я свободный человек, со мной рядом дочь, жена. Я понимаю, что сделал все абсолютно правильно. В Беларуси сейчас творится просто ужас: сегодня за тобой не пришли, завтра ты выложил какой-то пост – и все, ты уже сидишь. Или подбросят флаг, как Сане Ивулину, и закроют.
Думаю, если бы я остался в Беларуси, то тоже сидел бы. И кому какая от этого польза? Три человека написали бы комментарии под новостью, и все на этом закончилось бы. Поэтому я считаю, что все сделал правильно. Семья на данный момент для меня важнее всего.
– Когда вы переехали, спорт отошел на второй план?
– Да, это точно. Тем более в Дуйсбурге нет общедоступных площадок, где можно заняться спортом. Все – только в спортивных или тренажерных залах. То есть все заточено на фитнес и платные услуги. Тут очень хорошо оплачивается людской труд, никто не будет пахать за просто так. Люди ценят свои усилия и свое время.
Интересно, что в Германии детский спорт построен больше на релаксе, это как какая-то физкультура. В Беларуси в 16 лет на тебя давят, тебя запахивают, чтобы на юниорах ты уже что-то показал. В Германии такого нет. Здесь ждут, спортсменов растят потихоньку, постепенно. Когда я начал тут тренировать, мои тренировки люди восприняли болезненно. Я же люблю нагрузить спортсменов :). Потом другие тренеры мне пишут, что к ним на занятия после меня никто не приходит, потому что все уставшие, ноги болят. Так а что вы хотели? Тренировка раз в неделю, полтора часа, и чтобы был какой-то эффект, нужно загрузить человека.
– А кого ты тренируешь?
– Фехтовальщиков 12-16 лет. Я провожу с ними базовую легкоатлетическую работу, даю нагрузку на мышцы: бег, прыжки и так далее. Если честно, ребята в физическом плане очень слабые.
– Как быстро нашел эту работу?
– Быстро, причем получилась довольно интересная история. В Германии первое время решать бытовые вопросы нам помогала одна девушка-беларуска. И она как-то отвезла меня к ксендзу, который сам участвует в марафонах, бегает по 100 км, тренирует. Он меня выслушал, позвонил в один спортивный клуб, рассказал директору обо мне. После с этой девушкой я уже приехал в клуб, пообщался с руководством, и в итоге мы решили, что я могу и сам форму там поддерживать, и тренировать. И вот так уже по понедельникам хожу три месяца. За тренировки пока ничего не получаю, потому что официально не могу работать. Работать же смогу в клубе, который находится в Леверкузене. Мы туда хотим переехать. Правда, когда это все случится, пока не знаем.
– Как в клубе отреагировали на твою ситуацию, когда олимпийского призера сажали в тюрьму?
– Люди просто в шоке, они не могут поверить, что нечто подобное возможно в современном мире. В шоке были, когда я рассказывал, как меня задерживали, какие условия были в тюрьме. В Германии, чтобы попасть за решетку, вообще нужно постараться, а в Беларуси… Когда говорю, что на Родине за носки неправильных цветов могут запихнуть на сутки, у всех глаза на выкате. И еще немцы, с кем бы я ни общался, все говорят, что Лукашенко плохой, что он диктатор. То есть все в курсе ситуации.
Когда события с мигрантами только развивались, я ехал в машине на тренировку, по радио только и говорили, что о мигрантах. Больше никаких новостей целый день.
– Ты тренируешь раз в неделю, а остальное время чем занимаешься?
– С Эмилией сижу, язык учу, с документами разбираюсь. Сейчас еще нужно поменять автомобильное удостоверение на немецкое, а это тоже процессе непростой. Денег на это пока нет, вот и не знаю, что делать. Так что трудностей хватает, но я же не один такой в Германии, кто фактически с нуля жизнь начинает.
Но в этой связи хочется отдельно поблагодарить Беларусский фонд спортивной солидарности. Он очень сильно помогает таким спортсменам, как мы, кто вынужден был уехать из Беларуси.
– Вопрос в лоб: тебя воспринимать как тренера или как действующего спортсмена?
– Тут есть возможность сделать операцию, вытащить болты из пятки и соревноваться дальше. У меня мечта – выйти на дорожку, набрать еще раз 8000 очков. И после этого можно заканчивать. О завершении карьеры я не хочу еще объявлять, надеюсь посоревноваться. Впрочем, если говорить официально, то я, наверное, уже играющий тренер.
Но желание тренироваться и соревноваться у меня огромное. Когда захожу в манеж, кровь начинает вскипать. В плане мотивации у меня никогда не было проблем. Главное – зайти в манеж, а там ноги сами понесут :).
– Яна сообщила, что начала подготовку к Олимпиаде-2024. Насколько тяжело ей в Германии поддерживать форму, тренироваться?
– Здесь совсем другая система тренировок, Яна безумно устает, нагрузки нереальные. Но она работает три раза в неделю, ей нравится, и даже через месяц хочет принять участие в соревнованиях, будет выступать за клуб, в котором тренируется.
На примере Яны, кстати, я вижу различия в подходе к спорту в Германии и Беларуси. Здесь дают шанс молодым тренерам, они мотивированы, работают, выкладываются. Это вдохновляет и молодых спортсменов, которые хотят достигать результата. А в Беларуси – ать-два, ходить все должны строем. Помню, как опоздал один раз на аттестацию в Минспорта, и [Сергей] Ковальчук отчитал меня при всех. Опоздал на пару минут, а потом услышал рассказы о том, как нужно соблюдать дисциплину, что он в армии по расписанию вставал, маршировал. Я сидел и думал: «Что ты несешь? Мы же не солдаты, мы – спортсмены. Нам не надо такая дисциплина. Мы должны быть свободными, и прежде всего в голове. Чтобы думать не о дисциплине, о том, как бы не проспать, а о том, как показать результат». Зачем мне эта военная фигня? В спорте все должно быть совсем по-другому.
И это настолько очевидно, настолько просто! В Беларуси многие руководители не думают о том, как сделать лучше, а только стараются выслужиться, вылизать кое-что кое-кому. Они не думаю о будущем, живут просто сегодняшним днем.
– И ты собираешься принять участие в соревнования, и Яна хочет поехать на Олимпиаду. А под каким флагом?
– Я точно не буду выступать под красно-зеленым. Уже много раз говорил, что этот флаг для меня не чужой, я всю жизнь под ним выступал. Но после 2020 года он у меня ассоциируется только с насилием. Знаешь, у меня есть байка с красно-зеленым флагом, но мне даже носить ее не хочется – душа не лежит.
Кто-то мне будет говорить, что я предатель, предал свой флаг. Я не предал свой народ и страну. Целый год был в Беларуси и делал все, что от меня зависело, для лучшего будущего. Поэтому не считаю себя никаким предателем. И сейчас, находясь в Германии, продолжаю делать, что могу.
Яна тоже не будет соревноваться под красно-зеленым. Думаю, мы будем просить для нее какой-то нейтральный статус, Яна будет выступать под нейтральным флагом.
Но все это на самом деле очень печально. Спортсмен, патриот своей страны, вынужден скитаться, уезжать с Родины. Это ненормально! Нас и так лишили всего в 2020 году, а потом фактически вынудили уехать за границу, начинать все с нуля. Постоянное напряжение очень сильно бьет по голове, мы с Яной на этой почве иногда даже можем поругаться. Понятно, что сразу же миримся, разговариваем и понимаем, что нужно терпеть. Но эмоции порой реально захлестывают.
– Недавно в Германию переехал дзюдлист Дмитрий Шершань, и ты его встречал в аэропорту. Как воспринял его переезд?
– А я на самом деле с самого начала был в курсе, мы с ним на связи всегда. Дима мне давно говорил, что уже не может находиться в Беларуси, у него просто крышу сносит. Хотел уехать раньше, но не получалось. А тут получилось, что Германия снова помогла.
А вообще такие истории – это все очень печально. Доверия к ГУБОПиКу нет никакого. Вот, приглашали Диму, чтобы поговорить, показать какие-то фотки. И если бы Дима пошел, что, отпустили бы его? Вряд ли. Закрыли бы – кому от этого стало бы лучше? Поэтому было принятое экстренное решение уезжать из Беларуси. И правильно сделал. Я его встретил, сейчас Дима с семьей находится на карантине, потом им дадут жилье, и мы будем вместе двигаться дальше. Тем более сейчас находимся в одном городе. Беларус беларусу беларус везде.
– Понятно, что в ближайшее время вы в Беларусь не вернетесь. А когда можно будет, по-твоему?
– Только когда будут наказаны все, кто убивал, унижал, оскорблял беларусский народ. Только тогда я вернусь. Если честно, очень болезненно все воспринимаю. Никогда не прощу то, что происходило. Я надеюсь, что все беларусы такого же мнения. Мы никогда не должны это прощать.
Временные рамки своего возвращения я не определяю. Не знаю, когда это случится. Хотя если мне скажут, что завтра на улицы выйдет 500 тысяч беларусов и никуда они не уйдут, я приеду.
– Сейчас много говорят о предстоящем в феврале референдуме по изменению Конституции. Что думаешь по этому поводу?
– Это просто вода, пыль в глаза. Ничего не изменится. Реально беларусов снова хотят надурить. Нету в стране законов, прав, все строится исключительно на лжи. И мне очень жалко, что у меня глаза открылись слишком поздно. Всю жизнь был в спорте, многое не замечал.
– Ты поддерживаешь призывы демократических сил идти на референдум и портить бюллетени?
– Я на самом деле в этом очень слаб, поэтому не знаю, как будет лучше, ничего не буду советовать. Думаю, те люди, которые решают такие вопросы, прекрасно во всем разбираются и плохого не посоветуют.
Фото: из личного архива Андрея Кравченко и Яны Максимовой
