Молодой футболист был лучшим снайпером «Ислочи» на старте сезона, но вдруг решил просить убежища в США: при чем тут война в Украине и как оказался в наручниках

Намерен пробиваться в соккере.

20-летний форвард Герман Барковский стал лучшим бомбардиров «Ислочи» на старте сезона, забив в 8 матчах 4 мяча и сделав 1 результативную передачу. Однако футболист даже не доиграл до конца первый круг чемпионата. Стало известно, что Барковский решился на переезд в США по семейным обстоятельствам. Что произошло, при чем тут Украина и как встретила новая страна – об этом спортсмен рассказал телеграм-каналу «О, спорт! Ты – мир!».

– Для начала расскажите немного о себе, с чего начинали путь в футбол.

– Сперва занимался в Академии АБФФ, меня туда забрал Михаил Мархель. Через полтора года тренеры решили, что из-за небольшого роста из меня ничего не выйдет, поэтому из Академии убрали. Тогда поехал в «Шахтер», играл в команде 2002 года рождения вместе с Русланом Лисаковичем. Но через полтора месяца все же решил вернуться в родной Бобруйск, и уже там играл на лицензии за «Белшину». Когда в 2019-м первая команда под руководством Юрия Пунтуса играла в Д2, меня стали привлекать к тренировкам с основой, но выступал я за «Белшину-2». Когда «шинники» вышли в высшую лигу, меня уже окончательно позвали в основу. Прошел предсезонку, но за сезон провел всего несколько игр. В том числе потому, что осенью получил травму колена и несколько месяцев восстанавливался. Как известно, в сезоне-2021 «Белшина» играла в первой лиге, и там мне уже давали практику – провел 28 матчей из 32, помог коллективу вернуться в «вышку». Ну а в первой половине этого года перешел в «Рух», но сразу отправился в аренду в «Ислочь», за которую провел семь матчей.

– Как охарактеризуете «Ислочь»?

– Первое, что бросилось в глаза, когда пришел туда, – повышенные нагрузки. Имею в виду, что в «Белшине» нас нагружали чуть меньше, а в «Ислочи» было столько работы, что в первую неделю даже хотелось вернуться в Бобруйск. Но Артем Александрович [Радьков] переубедил меня, и спасибо ему за это. Да и я потом привык к нагрузкам, спустя несколько недель предсезонки. Коллектив принял замечательно, ребята помогали, подбадривал. Да вообще рад, что удалось поиграть в «Ислочи», а особенно – под руководством такого тренера как Саныч.

– В чем особенность работы Радькова?

– Знаете, есть такие тренеры, которых, вроде бы, все слушают, соглашаются, но при этом все равно никто ничего не делает. С Санычем другая история: он говорит – и как-то у всех просыпается желание работать, выкладываться на 100 процентов. Не буду говорить, что он безусловный авторитет для игроков, но вот как-то умел настроить на работу, на борьбу. Ну и тренировочный процессе интересный. Да, много бегаем, но не считаю это чем-то плохим. Так или иначе, при Радькове очень приятно было работать, и хотелось бы поблагодарить его и весь тренерский штаб, ребят за доверие и помощь во всем.

– Не могу не спросить о том, как жила команда после 24 февраля, когда началась война в Украине.

– У нас в команде был украинец Юра Козыренко. Мы, естественно, все его поддерживали, не давали переживать, как-то отвлекали. Плюс всем коллективом выбрали капитаном. А так, понятно, равнодушных в команде не было, мы все против войны. Поверьте, в «Ислочи» нет ни одного человека, кто каким-либо образом поддерживал бы события в Украине.

Тем не менее наша задача – играть, отдаваться футболу. Да, обсуждали друг с другом, но старались концентрироваться на футболе, выполняли свои непосредственные обязанности.

– В июне появилась неожиданная информация, что вы покидаете «Ислочь», потому что решили переехать в США. Как так получилось?

– На самом деле все достаточно просто. У меня родители в разводе, мама шесть лет назад получила green-card и уехала в Америку. Все это время я не видел ее и, конечно, соскучился, хотелось уже встретиться. Когда началась война, Беларусь по понятным причинам начали пристегивать к России, вводить санкции, усложнять процесс получения виз и так далее. Подумал, что если в ближайшее время не уеду в США, то могу еще долгое время этого не сделать. Буквально в течение нескольких недель мы со старшей сестрой сделали все документы, визы, собрали вещи, и вместе с еще одной семьей из Бобруйска переехали. Реально, если бы думали еще, то не исключаю, что потом возможности увидеть маму уже не было бы.

Где-то 3 мая мы с сестрой уехали в Москву подаваться на визу. Я предупредил Саныча [Радькова], агента, родных. Где-то через 11 дней документы были готовы, а спустя еще пять дней мы выехали. То есть времени на сборы, на решение всех дел, в том числе выселение из квартиры, было немного.

– Как Радьков отреагировал на то, что вы еще до окончания первого круга чемпионата покидаете команду?

– Думаю, ему хотелось бы поработать вместе подольше, да и у меня было такое желание, что тут скрывать. Тем не менее Саныч не останавливал меня, не отговаривал. Он понимал, что у меня мама в США, а я ее не видел шесть лет. Поэтому тренер меня поддержал полностью, агент был на моей стороне. Спасибо им огромное за помощь и поддержку.

– Как отреагировали партнеры по команде?

– Как уже сказал, знали о моих планах не все. Юра Козыренко, Олег Патоцкий, еще парочка человек. Сказал им, как есть, Юра полностью поддержал. Сказал, что если я буду счастлив при этом, то, конечно, нужно уезжать. По сути, учитывая войну в Украине и события, связанные с ней, санкции в отношении Беларуси и России, у меня был последний шанс, чтобы уехать в США к маме. В Бобруйске остался папа, он, конечно, был расстроен, всегда тяжело расставаться с родными. Но я уверен, что мы еще встретимся.

– У вас были определенные перспективы в беларусском футболе, но решили от этого отказаться?

– Да, играл в высшей лиге, в «Ислочи» мне доверяли. Но все-таки решился на перелет, потому что, повторюсь, был риск, что маму еще долго не увижу.

– Как добирались до США?

– Сначала в Польшу, оттуда – во Францию. А уже затем – в Мексику. Почему не сразу в Америку? По определенным причинам просто не было возможности прямым рейсом туда добраться, поэтому мы перелетели с сестрой в Мексику. Несколько дней пожили в отеле в Канкуне, а затем у нас было шесть часов лету до границы с Америкой.

Уже там, на территории США, мы оказались в так называемом border. Скажем так, это такое большое здание, куда изначально селят тех, кто хочет перебраться в Америку и получить там убежище. Мы же сразу, когда прибыли на границу, сказали, что хотим получить убежище в Америке. В здании много маленьких холодных комнат, размер – где-то 2 на 3 метра. В помещении у меня было человек 11. Нас выводили только на завтрак, обед и ужин. Туалет – в помещении, ничем не огорожен. И вот в такой обстановке я прожил неделю. Сестра была где-то в другой комнате.

– На каком основании вы просили убежище, что указывали причиной?

– Если честно, не хочется об этом говорить.

– Какие люди сидели вместе с вами?

– Такие же, как и я: нет убийц, насильников и маньяков. Сидели те, кто хочет перебраться в США, люди абсолютно разного возраста. Я в этой компании был одним из самых младших. Там были осетины, с которыми общался. Познакомился с парнем из Гродно – мы с ним до сих пор общаемся.

– Люди рассказывали, почему прилетели в Америку?

– Да разные причины, в том числе родственники в США, к которым не было иного пути добраться, кроме как через Мексику. Были люди из России, много милиционеров, которые уехали с Родины из-за войны и нежелания поддерживать ее.

– Что было после освобождения из border?

– Я, конечно, не преступник, но на меня надели наручники (так нужно по правилам) и уже на самолете перевезли в Луизиану, летел где-то 3 часа. С 7 по 29 июня я просидел уже в некой казарме. Там условия были похожи на те, что в армии: огромное помещение на 80 человек, можно на улице тренироваться, бегать, там были специальные дворики. В общем, все, как в фильмах :).

– Может, еще форму выдавали?

– Там, где я жил неделю [в бордере], ничего не выдавали – находился в своей одежде. При этом нас вывели помыться всего один раз. А вот по прилету в Луизиану дали все – от носков до трусов. Такая тюремная одежда. Было ощущение, что мы какие-то преступники, и даже одежда похожа на ту, что выдается в тюрьмах США – оранжевая.

– Чем вас кормили в этих местах?

– В border в основном были бургеры, но я особо есть не хотел. Спал все время. В Луизиане было и первое, и второе, и третье. Только график приема пищи странный: завтрак в три часа ночи по местному времени, в 11 – обед, в пять вечера – ужин. Просто у сотрудников учреждения рабочий день начинался очень рано, поэтому мы и завтракали среди ночи. Что касается еды, то там получше, чем в border. Каши, много мексиканской еды, те же такос. Только жидкого, то есть супов, не было. Впрочем, есть хотелось, так что шло всё.

– Вы себя ощущали как в тюрьме?

– Скажем так, понимал, что ограничен в свободе, а колючие проволоки на заборе давали некое ощущение тюрьмы. Единственное, там можно было спокойно помыться, когда хочешь.

– Вспоминаю американские фильмы, где показаны тюрьмы: большие здания в несколько этажей, дворики, где заключенные играют в баскетбол, занимаются на тренажерах, общаются друг с другом, а за ними с вышки наблюдают надзиратели.

– У меня было что-то типа такого, только без надзирателей на вышке. Плюс никто из работников не ходил с оружием. Мы же не преступники.

– Чем вы занимались?

– Много спал, а в обед занимался – отжимался, работал на брусьях, пресс качал.

Все это время решался мой вопрос по предоставлению убежища в США. Мама, хоть пока нигде и не работает, наняла адвоката, который помогал. В общем, стандартные процедуры. И то, что я в таком ритме провел около месяца, еще по-божески. Некоторые вообще по несколько месяцев сидят.

– Вроде, вы и в футбол играли.

– Да, с латиноамериканцами – аргентинцами, мексиканцами. Хорошие пацаны, только шумные, но мы, беларусы и русские, держали их, не давали шуметь :). Ну и поиграть было приятно.

– Форму растеряли?

– Может, килограмма два набрал, хотя постоянно занимался самостоятельно. Хуже стало с бегом, тут нужно подтягивать. Когда переехал в Лос-Анджелес, начал уже тренировки с тренером, чтобы он помог вернуть форму.

– На каком языке общались в центре для иностранцев?

– Самое интересное, что в Америку я улетел, вообще не владея английским. Но были рядом русские пацаны, которые переводили, да я и сам со временем многому научился.

– Когда летели в США, думали, что так все обернется?

– Конечно. Единственное, рассчитывали, что все пройдет намного быстрее, а так продержали несколько недель. Сестра сидела в другом штате, ее выпустили пораньше, поэтому она к маме приехала за пару дней до меня.

Когда вышел из заключения, не понимал, что вообще происходит. Был на связи с мамой, но добираться до Лос-Анджелеса нужно было самостоятельно. На самолете до Далласа, а потом уже до Лос-Анджелеса. Благо, все вещи и деньги, что у меня были, вернули. Сестра, как я уже сказал, ждала меня там. Что до моего статуса, пока вопрос решается. В любом случае главное, что я на свободе и с родными. Началась новая жизнь.

– Какие впечатления от Лос-Анджелеса?

– Пока толком не изучил его, много бытовых забот. Какие-то места увидел, впечатлился, но не больше. Уже потом буду узнавать город.

– Какие планы по футболу?

– С агентом я постоянно на связи, так он должен помочь с просмотрами. Куда пригласят, туда и поеду. Плюс тут есть знакомые, которые, возможно, что-то найдут. Пока набираю форму, и уже через пару недель буду ездить по просмотрам. Какие у меня перспективы, даже не могу сказать, потому что еще даже не видел, как тут играют местные ребята.

В Лос-Анджелесе есть две команды, которые играют в MLS, есть еще в лиге ниже, которая называется USL. Если повезет, если покажу себя с лучшей стороны, то, может, попаду в «Лос-Анджелес Гэлакси» :).

– А если не получится закрепиться в футболе?

– Честно говоря, даже об этом не думаю. Буду делать все, чтобы быть в виде спорта и играть.

– О возвращении в Беларусь думаете?

– Пока это очень далекие перспективы. Нужно тут устроиться, играть, жить нормальной полноценной жизнью. А уже потом буду думать, возвращаться в Беларусь или нет. Время покажет.

Фото: fcisloch.by