Помните, как в Беларуси уже после выборов создавали футбольный профсоюз? Вот что сейчас с проектом и автором идеи (игра с Вергейчиком, намек чиновника, работа с «Легией»)
Александр Сверчинский – о порядочных клубах, самом худшем для «Шахтера» и о том, в чем беда белфутбола.
В сентябре 2020-го экс-защитник ряда беларусских клубов Александр Сверчинский предпринял попытку создать Беларусскую ассоциацию футболистов (БАФ) – по сути, футбольный профсоюз, куда за несколько месяцев вступило около 100 человек. БАФ помогала игрокам защищать права, в том числе через суд. Сверчинский пробовал официально зарегистрировать организацию, но дважды получил отказ от министерства Лукашенко по юстиции.
В интервью телеграм-каналу «О, спорт! Ты – мир!» бывший футболист, который в середине 2021-го вынужденно и не без приключений покинул Беларусь, рассказал, на какой стадии находится ассоциация, как вел свою игру с Вергейчиком, что интересного услышал, общаясь с лукашенковским чиновником, и о том, чем занимается сейчас.
– Сразу могу сказать, что на сегодня проект находится в заморозке. Те ребята, которые со мной и по-прежнему считают своим долгом помогать футболистам, продолжают этим заниматься по необходимости, если возникает запрос. Но в глобальном смысле проект не функционирует. Нас не зарегистрировали в Беларуси, поэтому мы не получили официального признания от международной ассоциации футболистов FIFPro.
– В 2021 году вы пытались зарегистрировать юрлицо в министерстве Лукашенко по юстиции, но получили отказ с указанием моментов, которые стоит исправить. Как ситуация развивалась дальше?
– Действительно, нам указали на пункты, которые следует исправить. Мы внесли правки ровно в соответствии с этими рекомендациями и получили просто отказ – и все на этом, без объяснения причин. Последний шаг, который был доступен, – обжалование в Верховном суде [Лукашенко]. Но в этом я не видел ничего кроме рисков, так как обжалование решения Минюста [Лукашенко] в Верховном суде [Лукашенко] – это прямое столкновение с властью. Отдавал себе отчет, в какую опасную игру мы играем, и не решился ставить карьеры своих коллег под угрозу. Имею в виду команду юристов и футболистов. К тому же понял, что это бессмысленно, когда общался с одним человеком из [лукашенковского] Минюста, который дал мне понять, что это сугубо личное решение – не регистрировать нас. Честно, такое развитие событий не стало для меня неожиданностью. Понимал, в какое время мы живем.
– Чье личное решение?
– Не знаю, было сказано, что указание свыше. Для меня абсолютно понятны их опасения. На тот момент профсоюзы проявляли себя как противовес действующему режиму.
– Можете рассказать, на какие правки обратили внимание в первый раз?
– Не помню. Но самое главное, что второй отказ был без ссылок на ошибки, и это лишь доказывает нашу безупречную работу, которая не позволила Минюсту [Лукашенко] ссылаться на юридическое аспекты.
– А после внесения правок была надежда, что все получится?
– Я не инопланетянин, понимал, в какое время хочу запустить проект. Поэтому как только у нас [в профсоюзе] появилась первая сотня игроков, я приехал в АБФФ и встретился с [первым зампредом федерации] Юрием Вергейчиком, чтобы прощупать их отношение к нам и спрогнозировать риски. До этого мы не были лично знакомы, знали друг друга заочно (играл с его сыном Кириллом в юниорской сборной). Открыто объяснил вектор развития, чтобы нас не рассматривали в качестве угрозы. Привел в качестве примеров европейские профсоюзы игроков, которые вместе с федерациями успешно работают над разными инициативами. Мы с Вергейчиком тепло пообщались, он поддержал идею. Показалось, сумел донести до него, что для федерации это - большой плюс, который укрепит международный статус беларусской лиги. Вергейчик выразил удовлетворение тем, что проектом занимаюсь именно я. На следующий день мне даже позвонил его помощник и сказал, что меня хотят включить в состав делегации от АБФФ на съезд спортивных федераций. То есть встреча прошла настолько многообещающе, что я даже сам поверил, что мы сможем сотрудничать и реализовывать инициативы, [в том числе те] на которые я даже не рассчитывал.
– Например?
– Разработка более безопасной модели контракта. Сейчас у 90 процентов игроков зарплата, которую они видят в контракте, негарантированная. Допустим, видит игрок цифру зарплаты 3300 рублей, где 300 рублей – оклад, а три тысячи прописаны как премиальная часть. Фокус в том, что премиальную часть клуб не обязан платить, и обычно игрок узнает об этом, когда обращается к нам [с просьбой помочь получить деньги]. То есть гарантированный оклад в разы, а иногда и в десятки раз меньше, чем негарантированная часть. Это тенденция, которая началась три-четыре года назад, и ее невозможно остановить без участия АБФФ.
Второй фокус в том, что это работает только с беларусскими футболистами, потому что легионеры могут обращаться в ФИФА, а там не признают трудовое законодательство Беларуси, а ориентируются на общую сумму, прописанную в контракте.
– Когда пришел второй отказ из Минюста Лукашенко, обращались к Вергейчику за помощью?
– Да, снова встретились с ним, но уже в неформальной обстановке. Политическая ситуация на улицах стремительно развивалась, и я видел, что он больше не контролирует нашу договоренность. Вергейчик сказал: «Саша, наверное, не то время и не то место. Ты сам все понимаешь».
– Что имеете в виду под «не контролирует договоренность»?
– Когда мы первый раз с ним общались, я видел, что он абсолютно искренне поддерживает нас. Но если в мои чистые намерения верил Вергейчик, это не значит, что в них должны были поверить и другие вышестоящие руководители. Во время второй встречи он дал понять, что никак не сможет помочь мне, даже если захочет.
В августе 2021 года система окончательно убедилась в опасности независимых профсоюзов, и я предполагаю, что на тот момент было устное распоряжение Минюсту [Лукашенко] не регистрировать новые объединения. Мои догадки небезосновательны, потому что в 2022 году независимые профсоюзы запретили на законодательном уровне, а участие в них влечет административную и уголовную ответственность. Вот так мы и потеряли шансы на регистрацию внутри Беларуси.
– Вергейчик, будучи в руководстве АБФФ, помогал репрессировать футболистов. А вы хотели наладить с ним сотрудничество, вели переговоры, в том числе по вопросам защиты прав игроков. На что рассчитывали в такой ситуации?
– Я вел свою игру. От федерации мне нужно было даже больше, чем «да». Объясню. Сотрудничество с федерацией футбола – не мое желание, а требование FIFPro.
«Да» от федерации позволяло бы мне проводить презентации в клубах программ «Fair Play», «Second Career» или лекции по борьбе с договорными матчами и запускать огромное количество инициатив внутри страны. Но, самое главное, оказывать влияние на клубы и агентов в спорах.
С другой стороны, «нет» от Вергейчика мне открывало еще более серьезные перспективы. Это позволило бы наглядно продемонстрировать [партнерам из] FIFPro предвзятость АБФФ, быстро заскочить на борт FIFPro и развернуть проект в другой стране, с уже более глобальным юридическим влиянием. Я был в любом случае в выигрыше, и мой план почти сыграл. Федерация в итоге сказала нет, Минюст [Лукашенко] дал отказ – и мы получили приглашение от FIFPro. Оставались считанные недели, но война все откатила назад. Я не жалею ни о чем. Параллельно создавал свою IT-компанию и стартап. И развитие профсоюза лично для себя отложил на будущее.
– Как отреагировала команда, с которой вы создавали проект?
– Ни для кого это не стало сюрпризом, все видели, как развивалась ситуация за окном. И понимали, что даже если бы нас зарегистрировали, то мы в нынешней Беларуси ходили бы по лезвию ножа, были бы под пристальным вниманием режима. Так что отказы в регистрации все восприняли спокойно.
– Что сказали футболисты, которым вы помогали?
– Все отнеслись с пониманием. Помимо амбиции реализовать проект были люди и ответственность за каждого причастного к этой инициативе. В тот момент идти дальше было опасно для всех, и мы это осознавали. Тем более отказ в регистрации нашего профсоюза никак не отразился на самом востребованном для игроков моменте – юридической поддержке. Футболисты обращались к нам раньше – обращаются и сейчас. Никаких денег за это мы не брали. Ребята звонили, просили помощи, я консультировал. Плюс делюсь контактами команды юристов, которые всегда готовы сопровождать в более серьезных делах. По сути, продолжаю помогать по дружбе и из-за того, что считаю это своим долгом. Проект я запускал не с коммерческой целью, не для того, чтобы зарабатывать. Мы решили продолжать открывать игрокам глаза на существование их прав и бороться за то, чтобы эти права уважали клубы и агенты, и для этого не нужен был офис.
– Когда стало окончательно понятно, что проект будет заморожен?
– После начала войны. Получив отказ в Беларуси, я предложил FIFPro объединить нас с коллегами из Литвы на базе офиса в Вильнюсе. Это идея понравилась FIFPro, потому что Беларусь – это достаточно привлекательная для Ассоциации страна, у нас более тысячи зарегистрированных профессиональных футболистов - столько же, сколько в Греции. Мы уже готовили документы, но началась война. В тот момент тренд на сотрудничество с беларусами закончился просто потому, что мы представляем страну-соагрессора. Мы стали изгоями, и вот тогда уже стало понятно, что проекту не быть. Несмотря на то, что Литовская ассоциация и их президент Арунас Климавичюс был готов продолжать слияние, FIFPro отказались от сотрудничества с нами в последний момент, избегая репутационных рисков.
– Тогда окончательно стало понятно, что ваш проект нужно замораживать?
– С юридической точки зрения – да.
– Насколько реально все возобновить в будущем?
– Это необходимо. И начинать надо с базового уровня, обучения игроков их правам. Сначала – юридические лекции перед началом сезона, которые научат футболистов лучше ориентироваться в контрактах с клубами и агентами. Футболистам, которые завершают карьеру, нужно предложить альтернативы, организовывать мероприятия с участием агентов, тренеров и скаутов. Интегрировать их на руководящие должности в саму БАФ, чтобы они получать опыт в управлении и юридической сфере. Я могу перечислять бесконечно – это целая система, которая может разрастаться до масштабов серьезных компаний, особенно если беларусская высшая лига будет коммерческой. Тогда БАФ может владеть имиджевыми правами на футболистов, заключать партнерские сделки и самостоятельно проводить награждение лучших игроков в конце сезона. Безусловно, для такого развития нужна благоприятная экономическая и политическая среда, а в нынешней среде единственная задача – выживать.
– С Вергейчиком вы больше не контактировали?
– Нет, мы не в тех отношениях, чтобы контактировать без очень веской причины.
– Вы говорите, что продолжаете помогать футболистам, консультировать их по защите прав. Тяжелее стало это делать, не находясь в Беларуси?
– Нет, мы общаемся по телефону, заявления в клубы направляем через электронную почту. Электронная переписка имеет статус официальной благодаря регламентам ФИФА, вплоть до того, что если я направлю жалобу в клуб, и если он не ответит в установленный срок, то, согласно регламентам, он соглашается с моей претензией.
По сути, мы в силах сопровождать игрока дистанционно на каждом этапе. Единственное, где мы не можем присутствовать, это в зале заседаний. Там футболист находится в одиночестве. Но к этому решающему моменту обычно он готов во всеоружии и заряжен аргументами и юридической лексикой лучше, чем большинство наших агентов.
– С какими просьбами и проблемами сейчас к вам обращаются футболисты?
– Задолженности. Один из самых больших кейсов – «Спутник». Клуб развалился в 2021-м, и сразу десять игроков обратились к нам за помощью. Мы перевели контракты на английский язык, оформили заявления и направили запрос в фонд FIFPro, учрежденный специально для случаев, когда клуб ликвидирован, но осталась задолженность перед футболистами. Надо отметить, что всем беларусам FIFPro выплатила долги «Спутника». При этом важно отметить, что деньги FIFPro выплачивала безвозмездно, просто чтобы помочь игрокам, которые попали в подобную ситуацию. Это один из наших удачных коллективных кейсов – мы отстояли права сразу целой белорусской команды.
– Есть ли какая-то тенденция по обращениям?
– Их стало меньше. В нынешних условиях большинство футболистов берутся за любое предложение, даже не пытаясь лоббировать свои условия в переговорах с клубом. Как результат – дырявый контракт без каких-либо оснований бороться в случае спора.
– Можете рассказать о самом необычном кейсе, который приходилось решать?
– Связан он с женским футболом Беларуси. Девушка подписала контракт с хорошим зарубежным клубом, но потом просто передумала туда ехать. Звонит нам и рассказывает, что не хочет играть за клуб. Мы объясняем, что она уже не может дать заднюю, потому что контракт подписан обеими сторонами и вступил в силу. Если не поедет, то обязана будет выплатить компенсацию, а еще и подвергнет себя бану и ближайшие полгода-год не сможет ни с кем подписать контракт. Если не ошибаюсь, таких случаев в моей практике было два в течение года. То есть две девчонки подписали контракт с иностранными клубами, а потом передумали ехать. Настроение поменялось :). Как всё завершилось? Не знаю, но слышал, что все вопросы в дальнейшем пытался урегулировать агент футболисток. Мы же просто на начальном этапе консультировали, рассказывали о рисках, которым себя подвергает игрок. Ну и помогали понять, в каком направлении нужно двигаться.
– Какие суммы с помощью вашей команды удавалось игрокам выбивать из клубов?
– Если говорить о наших футболистах и долгах иностранных клубов перед ними, то это более 100 тысяч долларов. Например, клуб договорился расторгнуть контракт с игроком и пообещал выплатить компенсацию в 10 зарплат, что эквивалентно 120 тысячам долларов. Мы составили «бетонный» договор, внесли срок и другие нюансы, не оставив клубу ни единого шанса избежать ответственности. Тем не менее клуб не оплатил все в срок. Мы обратились в ФИФА, на ФК наложили трансферный бан, и клуб в момент вернул указанную сумму.
Один из самых крупных белорусских кейсов приходится на «Шахтер». Мы заставили солигорчан выплатить около 60 тысяч долларов долга одному из действующих игроков. Если брать все остальные, менее масштабные, случаи, за два года нам удалось помочь более 20 игрокам и добиться выплаты долгов в общей сложности на 50-60 тысяч долларов.
– С каким клубом в Беларуси приходится больше всего сражаться?
– «Белшина» – наши постоянные клиенты.
Сражаться, как правило, приходится не с клубом, а с невежеством людей, которые там работают. Они не понимают, что футбольный клуб – это не завод, а часть футбольной системы ФИФА, в которой превалирующим документом является футбольный регламент, а не трудовое законодательство. В отличие от завода, где ты можешь уволить человека, рассчитав за несколько месяцев, футболисту ты обязан выплатить все зарплаты до истечения срока действия контракта. Не нравится правило – не участвуй в чемпионате Беларуси под эгидой ФИФА, заявись на первенство бани.
Нет ни одной законной причины увольнять футболиста без его согласия, а если руки очень чешутся, садись за стол переговоров и обсуждай условия. «Белшине», как и ряду других клубов, которые поплатились компенсациями за невежество, мы провели ликбез, и не один раз. Получается, мы обучаем не только игроков их правам, но и параллельно клубы – их обязанностям.
– А что по топ-клубам?
– БАТЭ и минское «Динамо» – самые порядочные клубы в этом плане, с ними проблем не было. С «Шахтером» были регулярные проблемы. Те финансовые обязательства, которые Солигорск брал на себя, не всегда удавалось выполнять вовремя.
– Как расцениваете ситуацию, в которой сейчас оказался «Шахтер»?
– Недооценка соперника. И я сейчас не о баталиях на поле. Чемпионство «Динамо» было личным поручением сверху для Ковальчука, и помешать ему – значит, навлечь на себя его личную обиду. Помешать, при этом используя неспортивные методы, – значит, навлечь на себя личную месть. Это понятно мне, тебе и остальным, кто живет в Беларуси. Люди пришли делать бизнес на государственных деньгах и проигнорировали очевидную угрозу.
– Что с клубом будет дальше?
– Все худшее уже случилось. Но есть и плюсы: ситуация с переизбытком легионеров решилась сама собой. Для команды и тренерского штаба наступило идеальное время, в таблицу можно не смотреть и получать удовольствие исключительно от игры. Я был в аналогичной ситуации с «Ислочью», и знаю, о чем говорю.
– Может, к вам обращались футболисты из «черного списка»?
– Да, общался с игроками, но они понимают, что в этом вопросе я бессилен. Поэтому парни звонят, мы просто общаемся, некоторые спрашивают совета по поводу дальнейшего выбора профессии и сферы действительность. Я как человек, который нашел любимое дело, даю рекомендации, исходя из своего опыта.
– Что думаете о сегодняшнем состоянии беларусского футбола?
– Больше всего меня пугает не безнадежное состояние нашего футбола в данный момент, а отсутствие будущего. Вспомни, в 2010-е средняя зарплата игрока «Нафтана» и «Славии» составляла 7-8 тысяч долларов, а подъемные за подписание контракта доходили до 20-30 тысяч долларов. В те золотые времена руководители клубов должны были инвестировать в инфраструктуру академий и в детских тренеров, которые подготовят достойную смену, в стадионы, которые будут комфортны для болельщиков, в медиаконтент, который будет привлекать новое поколение на трибуны. Все это позволило бы сейчас генерировать клубам самостоятельные доходы от трансферов, билетов и коммерческих сделок. Но самое главное, это позволило бы стать привлекательными для наших IT-компаний, которые без проблем бы инвестировали пять миллионов долларов в год со своих миллиардных оборотов, – это сняло бы наши клубы с государственной иглы и позволило быть независимыми и аполитичными структурами. И сейчас мы бы наблюдали абсолютно другую картину в беларусском футболе.
Вместо этого мы имеем «очко» на стадионе «Атлант», высшая лига играет на полях, что окружены заборами, ноль клубных медиа, пустые трибуны и отсутствие молодых футболистов, которых можно продать хотя бы в Россию. И знаешь кто в этом виноват? Руководители клубов. Им было плевать, что после них останется выжженная земля. Есть контракт, есть государственные деньги – надо высосать максимум.
Две главные беды беларусского футбола – это руководители и государственные деньги. Первая беда не позволяет нам развиваться, а вторая лишает мотивации это делать.
– Что думаете о сборной Беларуси и нужны ли в ней кардинальные перемены, в том числе смена тренерского штаба?
– Нужен иностранный менеджер, если еще есть в Европе специалисты, которые готовы возглавить сборную Беларуси. Условный Бернд Штанге 2.0 – не просто тренер, а человек со стратегическим умением развивать и популяризировать футбол.
С другой стороны, я понимаю, что нельзя ожидать тех же результатов в нынешних условиях и с новыми рисками. Допустим, мы нашли иностранного специалиста. Насколько позволит маневрировать АБФФ, плюс готовы ли люди воспринимать сборную? Все это сводит шансы на успех от такой рокировки к минимуму. Но это хотя бы теоретический шанс и правильный вектор. То, о чем я уже говорил, это попытка инвестиции в будущее, а поменять Кондратьева на другого белорусского специалиста – это иллюзия, обман.
***
– Осенью прошлого года между вами и агентом Дмитрием Хлебосоловым был конфликт, взаимные обвинения. Хлебосолов, по вашим словам, написал на вас заявление в так называемую милицию. Чем закончилась история?
– Ситуация не дошла до суда. Ему отказали в исковых требованиях из-за отсутствия состава нарушения. Он два раза подавал заявление и два раза получил отказ в возбуждении дела. После этого инцидента он стал изгоем в футбольных кругах, от него отвернулись некоторые друзья. Сейчас мне жалко за ним наблюдать, он отчаялся и озлобился на мир. Тем не менее желаю ему добра и не падать духом. Не каждый способен пройти проверку агентским бизнесом. Здесь преуспевают лишь те, кто готов отказаться от соблазна вырвать лишнюю копейку из рук клуба или игрока сейчас в обмен на долгосрочные отношения завтра.
Инвестиция в людей, инвестиция в отношения – это главное правило успеха агента наряду с порядочностью и коммуникацией. Это сложный бизнес с избытком соблазна и искушений, деньги – с одной стороны, и судьба человека, который готов отдать все за этот шанс, – с другой.
Диме надо пересмотреть свои ценности, чтобы вернуться в индустрию. В нем есть потенциал и человеческие качества, которые он скрывает, думая, что это будет восприниматься как слабость. Но он ошибается. Это как раз и есть то, на что надо делать ставку в агентском бизнесе.
– Чем лично вы сейчас занимаетесь?
– Вместе с командой разработчиков и главным скаутом «Барселоны» работаем над мессенджером для футболистов с ответами от лучших клубов мира. Главная фишка – платный и гарантированный ответ скаута клуба. Это шанс для каждого игрока на планете получить приглашение в профессиональную команду или академию, просто отправив свое видео. Для детей и родителей это возможность получить совет, узнать потенциал ребенка или просто вдохновить его ответом тренера «Барселоны», «Манчестер Сити» и варшавской «Легии». Кстати, в ходе тестов демо-версии именно дети из Беларуси получали ответы главного скаута «Барселоны», и нас очень порадовало, что их это мотивировало и добавляло уверенности в собственных силах. Еще бы, когда скаут «Барселоны» тебе говорит, что у тебя отличный потенциал или что ему будет интересно следить за твоим прогрессом! В сентябре мы официально запускаем приложение с «Легией», и любой желающий сможет получить ответ скаута клуба на свое футбольное видео.
– Таким образом вы не отнимается работу у агентов, которые как раз и устраивают просмотры игрокам?
– Нет, в мире 100 миллионов юных игроков и всего 15 тысяч агентов. Это новое поколение футболистов, у которых есть телефон и камера, но нет ни одного онлайн-способа получить обратную связь от клуба. Мы хотим, чтобы шанс быть замеченным имели не только профессионалы, но и каждый игрок из любой точки мира.
– Может, вы следите за кем-то из игроков в Беларуси?
– Сейчас слежу только за чемпионатом Польши и только с трибун. После завершения карьеры я не посмотрел ни одного матча чемпионата Беларуси. Но, надо признать, я и не любил смотреть футбол через экран. Мне нравится получать эмоции от футбола вживую. С удовольствием принимаю приглашения на матчи «Легии» и «Барселоны». Влюбился в «Легию», и не только потому, что она - наш партнер. Меня вдохновляет, как там создают из футбола дорогой продукт и свою философию бренда. Здесь невероятная фанатская атмосфера на трибунах и такая же в структуре клуба. От владельца и совета директоров и до тренера академии, скаута, маркетолога и работника тренировочного комплекса – все чувствуют гордость быть частью клуба и прежде всего являются его фанатами, а потом уже работниками. Меня поразило это с первого же дня сотрудничества. Сейчас я «легионист».
– Продолжите помогать футболистам отстаивать свои права?
– Конечно. Как я говорю, это мой долг и хобби одновременно. Помощь игрокам не приносит дохода, но приносит нечто большее. Тот, кто делал добро безвозмездно, особенно в ситуации, когда другому это очень необходимо, меня поймет. Когда после консультации со мной игрок озвучивает свою позицию директору клуба и размазывает его юридическими аргументами, я понимаю, что на одну личность в футболе стало больше. И в этом есть мой вклад.
Фото: из личного архива Александра Сверчинского
