«Утром был скаутом клуба НБА, а вечером носил тарелки». Тренер топовых баскетболистов – о том, как пробился в США и почему гордится тем, что беларус

Собирался стать дальнобойщиком, но все изменил.

Беларусские атлеты или специалисты, связанные со спортом, сейчас разбросаны по всему миру. Кто-то уехал несколько лет или даже десятилетий назад, кто-то поменял прописку после событий 2020-го. Так или иначе, все эти люди не забывают свои корни и продолжают ощущать себя беларусами.

Один из таких наших соотечественников – 32-летний гомельчанин Константин Малашенко. В молодости он начал баскетбольную карьеру в Беларуси, а затем уехал в США, где живет уже больше 10 лет, а сейчас занимается индивидуальной подготовкой как молодых баскетболистов, так и игроков НБА. Цель Малашенко – попасть в тренерский штаб клуба сильнейшей баскетбольной лиги мира.

Каким был путь к нынешнему статусу? Ощущает ли Константин себя беларусом после стольких лет жизни в США? Почему даже сейчас хочет вернуться на Родину и жить там? Об этом Малашенко рассказал в большом интервью «Трибуне».

– Обратил внимание, что ты в соцсетях подписан как Kans. Почему?

– Это смешная ситуация. В паспорте имя беларусское – Kanstantsin Malashanka. Для местных фамилия еще более-менее, а вот имя выговорить почти нереально. Вот мой первый тренер в колледже и сократил сначала до Канст, а потом и до Канс. Оно так и прилипло. У нас в колледже был еще один беларус – мой тезка Костя Скируха. И его звали Big Kans, потому что он ростом 208 см, а меня – Little Kans, потому что 197 см :). Сейчас мне имя в профессиональном плане даже помогает – таких больше нет, поэтому меня все легко запоминают и знают в баскетбольных кругах.

– Расскажи о своей спортивной карьере в Беларуси.

– Сам я родом из Гомеля, там занимался баскетболом в местной СДЮШОР, потом играл за «Гомель», считался молодым и перспективным. А в 17 лет получил предложение перейти в «Минск-2006». Меня брали в дублирующую команду, в молодежный состав, но с привлечением к тренировкам основы. Заключил контракт на три года, но пробыл там всего два. В какой-то момент руководители начали делать ставку только на первую команду, а на молодежь, по сути, забили.

Нужно добавить, что «Гомелю» очень не нравилось, что я сам решил, что будет для меня лучше. Уходил практически со скандалом, потому что мой переезд в Минск посчитали предательством. Мне начали вставлять палки в колеса. В те годы игрок, переходящий из спортивной школы в профессиональный клуб, должен был получить согласие от школы – иначе пропускал год. Плюс школа могла попросить отступные у клуба, куда перешел игрок. СДЮШОР и «Минск-2006» вроде бы до чего-то договорились, но до конца ничего не оформили из-за бюрократии. Все это длилось несколько месяцев, а потом в Минске мне сказали: «Ну, ты уже полгода пропустил, тут недолго осталось, поэтому мы лучше сэкономим». А для игрока в 17 лет пропустить год – это очень много. Я мог играть только в чемпионате Минска и юниорской Евролиге, где было всего 16 матчей за сезон.

Перед началом следующего сезона в зале «Минска-2006» начали чинить крышу. Нам, молодым, просто негде было тренироваться – основной команде и женской сняли какие-то другие залы, а на нас просто забили. Изначально мне обещали, что будут делать все, чтобы я прогрессировал, но постепенно это сошло на нет – молодые парни оказались сами по себе. Я попал в яму, очень сильно сдал, даже появлялись мысли закончить карьеру. И вот после двух таких сезонов, где, по сути, у меня и не было шанса проявить себя, мне сказали, что не видят в первой команде, поэтому лучше будет расторгнуть контракт по соглашению сторон. Так мы и сделали.

Последний год своей карьеры в Беларуси я провел в БНТУ. Мне предоставили шанс поиграть в высшей лиге, очень благодарен главному тренеру Анатолию Якубенко, который поверил в меня. В принципе, я провел неплохой сезон, собой был доволен. Каких-то больших задач наша команда не решала – главное, что была игровая практика.

В то время я уже всерьез задумался уехать в США. Еще когда выступал за «Минск-2006», узнал, что есть возможность перебраться в Америку, поступить в какой-нибудь колледж и играть за местную команду. Пробил всю информацию, познакомился с одним человеком, Борисом Каребиным, который занимался такими вопросами по игрокам из Восточной Европы. В принципе, еще играя в «Минске-2006» и БНТУ, знал, что нужно делать, чтобы уехать. В первую очередь – видео со своей игрой. А в те времена достать нужные ролики было проблематично. Но все-таки получилось – под большим секретом. Скачал себе с дисков видео, слепил все, что было, и отправил в Америку Борису. По сути, процесс занял у меня аж три года.

В 2009-м я закончил выступать за БНТУ и занялся вплотную вопросами переезда, тренировался самостоятельно. Но однажды мне мама сказала: «Все понимаю, но деньги тоже нужно зарабатывать». Родители были за мой переезд, но у меня семья не такая уж богатая: мама работала экономистом на госпредприятии, папа – строитель. В итоге летом 2009-го в Гомеле я устроился охранником в одно летнее кафе в центре города. Со мной вместе работали парни, которые занимались борьбой. Такие крупные охранники, а я – высокий и худой. Выделялся в этой компании :). Даже не знаю, как не получил по голове за полтора месяца, что там отработал. Причем пришлось работать даже на День ВДВ. Всех охранников вызвали на смену, а наше кафе находилось рядом с основным фонтаном Гомеля. И вот мы все вместе не пускали ВДВшников в этот фонтан. Не знаю, как нам удалось, но мы его все-таки отстояли :).

Все это время ждал приглашения из США. Борис нашел для меня prep school – что-то между обычной школой и колледжом, где я учился бы и играл. Разговаривал с директором, меня спрашивали, какой номер хочу себе взять, чего жду от переезда. Но необходимые документы из США так и не приходили. Лето закончилось – и я вернулся в БГПУ, где параллельно учился, грубо говоря, на физрука. Команды, за которую мог бы выступать, не было. К счастью, нас с моим другом Никитой Кульбой, который тоже ждал приглашения, взяла команда БГУ, выступавшая в первой лиге. Нам даже платили какие-то небольшие деньги. Отдельно хочется поблагодарить тренеров Дмитрия Новицкого и Анатолия Парфиановича за то, что спокойно отпустили нас с Никитой в США, когда нам дали визы ближе к зиме, поддержали. Остальные тренеры, которые узнавали о наших планах, скептически к этому относились – нас считали средними игроками и часто в открытую говорили, что в Америке у нас ничего не получится.

И вот на стыке 2009-го и 2010-го мы с Никитой уехали. Сначала – на кэмп к Борису в Нью-Йорк. Борис сказал, что мы можем поработать с ним пару недель, немного прокачаться, подготовиться, решить вопросы с документами, а потом уже уезжать в школу. Да и вдруг за это время нас заметят какие-то другие тренеры, которые пригласят к себе в программы. Так по итогу и получилось.

Если честно, когда я уезжал из дома в США, то вообще не понимал, что на самом деле меня ждет, как все получится.

– С чем вы столкнулись в Нью-Йорке?

– Там был настоящий треш. Приехали мы на кэмп к Борису, он сказал, что мы сможем жить с другими игроками в одной из квартир города, посреди ночи привез нас туда. Обычные по беларусским меркам трехкомнатные апартаменты, но жили там аж 10 человек. И такой бардак был: мусор на полу, к стенкам что-то прилипло, я зашел и наступил в какой-то соус. В квартире даже не было кроватей, парни спали кто где: на надувных матрасах, раскладушках. Я лег рядом с одним парнем, как оказалось, латышом. Когда он утром проснулся, вообще офигел от происходящего.

Ладно, мы все приняли и спокойно работали на кэмпе у Бориса, тренировались и готовились к поездке в школу в Северную Каролину, где нас уже, по сути, ждали. Но раньше нас в эту школу поехали несколько парней из нашего кэмпа. Вернулись через неделю и сказали, что их кинули на деньги, с ними плохо обходились и все в таком роде. Мы слушаем и офигеваем – куда мы едем?

– Что решили делать?

– По сути, ничего решить мы не успели. К нам подошел Борис и сказал, что нам нужно или платить по 400 баксов за жилье, или искать другое. Очередной шок! В итоге я, Никита и еще два москвича нашли в газете объявление, что какой-то брокер может помочь найти квартиру. Мы позвонили, договорились о встрече, нам указали адрес квартиры (600 долларов на четверых). Но находилась она в Южном Бруклине – районе чернокожих. Мы шли по району, на нас все пялились. Тут подъезжает машина, и из окна вопрос: «Вы что, потерялись?». Реально было стремно. Мы ускорили шаг, свернули на какую-то улицу, и вдруг та самая машина обгоняет нас и останавливается, преграждая нам дорогу. Включается мигалка, выскакивают полицейские, достают пистолеты, надевают на нас наручники и начинают обыскивать. Я помню этот момент как вчера – все в лучших традициях американских фильмов. И тут у одного из москвичей в кармане нашли таблетки в бумажном пакетике. А он никак не мог объясниться – английского не знает. Другой москвич, заикаясь, пытается объяснить, что они спортсмены, а таблетки – это для тренировок. Я думал: «Как меня угораздило оказаться в этом районе с парнем, у которого были таблетки? Просто дебил». Полицейские все допытывали, что за таблетки. Наконец поняли, что просто спортивные добавки, и отпустили нас. Как они нам потом объяснили, подумали, что мы чьи-то богатые белые дети, приехавшие покупать наркотики в черный район. И заодно еще показали, куда не стоит идти, потому что там могут быть неприятности, там стреляют.

– Квартиру вы в итоге нашли?

– Да, к счастью, в более благоприятном районе. Платили с человека по 150 долларов и жили в одной комнате, в соседней был какой-то чернокожий мужчина из Ямайки, но мы быстро нашли общий язык. До зала – 30 минут пешком, так и ходили каждый день через район чернокожих. После пары недель вообще привыкли и чувствовали себя спокойно. Спустя время нам сообщили, что есть к нам интерес из нескольких колледжей, и мы с Никитой решили остаться на пару месяцев с Борисом, тренировались в его кэмпе. За это время даже познакомились с местными парнями, нас узнавали – все-таки высокие «русские» белые чуваки ходят по району и ничего не боятся. Один местный нам даже сказал, что пошел слух, что раз мы так спокойно ходим у них по району, то, наверное, еще более отмороженные, чем они, и лучше нас не трогать :).

В таком формате мы прожили четыре месяца. С деньгами помогали родители – мне, например, слали по 200 долларов в месяц.

– А сами вы не работали?

– Искали подработки, но реально тяжело было совмещать тренировки с работой. Тем не менее нашли место на мойке. Минимально в США тогда можно было получать 8-10 долларов в час, но нам с Никитой платили по шесть. Стояли целый день на мойке, под конец работы руки не сгибались, а зарплата – 70 долларов за день. Честно, я немного офигел тогда, задумался, что делать дальше, как жить.

Потом у нас появилась еще одна подработка. Познакомились мы с каким-то чуваком из России, который приезжал в Америку, где покупал iPad и продавал их на Родине. В США продукцию можно было купить за тысячу долларов, а в Москве продать – за 2-3. У него были какие-то связи на границе, поэтому спокойно растаможивал, имел неплохую прибыль со своего бизнеса. В общем, когда в продажу выбрасывали новый iPad, нас привозили к тому или иному магазину, где уже выстраивалась очередь. Мы становились в эту очередь, чувак давал нам деньги, и мы покупали технику – можно было по две штуки в руки. Платили 20-30 долларов, если просто постояли, но не смогли купить, и 100-150, если купили по два iPad на человека. Ради этого мы даже вставали в два часа ночи, чтобы приехать к четырем утра к магазину и стать в очередь. Иногда приходилось мотаться в другие штаты. Так мы проработали где-то месяц. А еще же успевали тренироваться.

Чтобы полноценно вернуться в баскетбол, вынужден был пройти через новые испытания. У нас с Никитой были туристические визы, а по ним в Америке можно находиться максимум полгода. Визы заканчивались – нужно было возвращаться в Европу и продлевать их. Плюс хотелось попасть домой. Правда, меня в Беларуси разыскивала армия. Мы прилетели в Украину, там прошли собеседование в посольстве США и получили новые визы. Потом Никита (у него был военный билет) спокойно поехал в Минск, а я – в Чернигов. Там меня забрали родственники и через Россию перевезли в Гомель, где я прожил две недели. Чтобы вернуться в США, купили по паспорту брата билет в Россию – я выехал туда, а оттуда смог улететь в США.

– И наконец-то смог продолжить баскетбольную карьеру?

– Да. Поступил в [нью-йоркский] колледж ASA на специальность business administration accouting, по-русски примерно «бухучет». Отучился там полтора года, играл в баскетбол. Потом перешел в университет Вирджинии в [находящемся в 650 км от Нью-йорка] Линчбурге на ту же специальность, где отучился один семестр и тоже играл в команде. Больших успехов, правда, не достиг.

Не поверишь, но по своему профилю у меня был один из самых высоких средних баллов в стране – я даже получил награду как один из лучших студентов США. Однако, будем честны, программа обучения в моих колледже и университете в Америке была не самая сильная. Например, на первом курсе колледжа математика была на уровне восьмого класса школ Беларуси. Это были не самые сильные учебные заведения, но они оплатили мне все, поэтому я не жаловался.

Позже мне пришлось принимать важное решение – снова переезжать в Нью-Йорк. Я понимал, что серьезным баскетболистом вряд ли стану, поэтому, по сути, так закончил карьеру. Плюс замучили травмы – были хронические проблемы с коленом и спиной.

– И чем занялся в Нью-Йорке?

– Друг предложил участвовать вместе с ним в одном деле. Мы работали в фитнес-индустрии – продавали спортивное питание и все такое. То есть очень близко к спорту, но не баскетбол.

– А почему ты, закончив карьеру, не вернулся в Беларусь?

– Америка мне очень понравилась. Плюс я понимал, что чем бы я ни занимался в баскетболе Беларуси, все равно не буду расти. По сути, в РБ не созданы условия для прогресса, для реализации своих идей. В США же для этого все есть.

При этом я хочу оговориться, что очень люблю Беларусь. Я хочу там жить, хочу туда вернуться, мечтаю, чтобы мои дети жили и учились в Беларуси. Но в новой и свободной Беларуси, а не с режимом, как сейчас. Объективно, если есть цель добиваться чего-то высокого в том же баскетболе, то в Беларусь лучше не возвращаться. Так уж сложилась в этой стране система, что если ты захочешь выделиться, сделать что-то свое, то тебе просто не дадут это реализовать. Так что в нынешней Беларуси, к сожалению, делать нечего.

– Что в Америке знают о Беларуси?

– Когда я учился в университете в Вирджинии, был у нас предмет «история и география», совмещенные дисциплины. Открываем учебники, а там карта: Россия и рядом – «Ближнее зарубежье». Так и было написано, представляешь? Когда я сказал, что сам из Беларуси, учитель даже не знала, где эта страна находится. Мол, слышала название «Беларусь», но вот географически не показала бы.

Вспоминаю, как где-то в 2012-м или 2013-м устраивался на работу в бар в Манхэттене. Естественно, по моему акценту было понятно, что я откуда-то из Восточной Европы. Тогда еще я часто говорил, что русский, чтобы не приходилось долго объяснять, что такое Беларусь. Очень часто реакция была не очень – к русским «особое» отношение. Как только начал говорить, что беларус, стало намного лучше :). Местные в большинстве своем так и не знают, где Беларусь, что это за страна. 

Сейчас в США уже некоторые знают, где Беларусь, где Украина. Жалко, конечно, что с нашими странами знакомятся по печальным причинам, тем не менее. Беларусь, правда, уже не так сильно обсуждают, потому что резонанс прошел.

– Как ты переживал события 2020-го в Беларуси?

– Естественно, спокойно за всем смотреть не мог. Понятно, я против нынешней власти, я за перемены, и даже будучи в США, делаю все, что могу. Ходил с активистами на марши, на акции протеста.

В США знают о том, что было в Беларуси в 2020-м, о том, как народ боролся против диктатуры. Раньше многие думали, что Беларусь и Россия вместе, а сейчас понимают, что это две отдельные страны. Еще добавляют: «А, у вас же там диктатор. Крепитесь». Вот, в принципе, и все, что можно услышать о Беларуси.

Об Украине говорят куда больше. Когда началась [продолжаемая с 24 февраля Россией в Украине с использованием территории Беларуси] война, тут часто обсуждали события. Все знают, как выглядит украинский флаг. Однако со временем движуха немного утихла. А некоторые выражают недовольство тем, что на помощь Украине выделяется много денег, и порой просто непонятно, куда уходят все эти средства – налоги обычных граждан. По-моему, когда Америка спрашивает, куда тратятся такие суммы, внятного ответа не поступает. В США никто не против и дальше помогать Украине, но последние пару месяцев обычные граждане задаются такими вопросами.

– Ты сам насколько сильно погружен в события в Украине?

– У меня много друзей в Украине. Когда все началось, помню, 24 февраля я ехал на тренировку, мне от одного друга пришло сообщение в телеграме: «Походу, война началась». Я ему ответил: «Че?» И отложил телефон. Пошел тренироваться, а когда через два часа вернулся, увидел от этого же друга сообщение: «Нас бомбят». У него родители в Киеве, а он живет [в 150 км от Киева] в Черкассах. Я тогда понял, насколько все серьезно.

Первый месяц не мог нормально соображать, все делал на автомате: работа и дом, никуда больше не ходил. Когда в выходные пытался с друзьями отвлечься на пляжном волейболе, ничего не получалось – был в мыслях об Украине. Смотрел на местных друзей в США и не понимал, как они могут веселиться, когда в Европе творится такой треш. Война, люди погибают, обычных граждан бомбят. На второй месяц понял, что новости из меня вытягивают все силы, я просто угасаю. Поэтому отписался от каких-то пабликов, перестал постоянно читать новости.

Связь с друзьями в Украине продолжаю поддерживать, общаюсь со сборниками, с тренерами, семьи которых в Украине. Понимаю, насколько им сложно. Плюс у меня родители же в Гомеле живут. В первые дни войны они много мне рассказывали. У нас дача рядом с аэродромом Зябровка, откуда в сторону Украины запускали ракеты. Я там все детство провел. Мама мне говорила, что постоянно был шум от летящих самолетов, техники, ракет. Никто не мог поверить, что все это происходит в наши дни. Или мама мне еще рассказывала, что когда шла по центру Гомеля на работу, мимо нее ехали танки. Просто жесть!

Мне было страшно за родителей, предлагал им переехать в Минск, куда-нибудь подальше. Но бабушка старенькая, ей тяжело переехать, поэтому родные остались в Гомеле.

– Сейчас попроще все воспринимается?

– Да. Немного отошел от шока. Плюс не так много новостей читаю, потому что сильно на меня это все давило. Впрочем, как и все адекватные люди, надеюсь, что это все закончится как можно скорее – и победой Украины.

– На фоне войны отношение к тебе как к беларусу не стало хуже?

– Как-то столкнулся с осуждением со стороны американцев, мне сказали: «Вы, беларусы, заодно с русскими, значит, вы тоже плохие». Но я объяснил все – поняли. В остальном не было никаких проблем, отношение очень хорошее.

А вот русские ребята не могут достучаться. Хотя тут много адекватных русских, которые понимают, что и в Беларуси, и в России происходит настоящий треш. Они против и войны в Украине. Но отгребают в Америке по полной. Знакомый парень из Пензы рассказывал, что работает вместе с украинцами, были нормальные отношения, а когда началась война, пошли наезды. Парень повторял: «Ребята, вы чего? Вы же знаете мои взгляды, я против Путина, я сам убежал из этого говна». Вроде успокоились. Но в первые дни на работе ему пришлось несладко.

– Расскажи о том, чем ты сейчас занимаешься.

– Когда закончил карьеру и переехал в Нью-Йорк, не хотелось не то, что играть, а даже смотреть баскетбол. Просто наелся видом спорта. Мне понадобилось несколько лет, чтобы снова окунуться в баскетбол.

Наступил момент, когда я ушел из продаж спортпита – просто перестала нравиться работа. Естественно, требовалось найти заработок, чтобы как-то жить и арендовать квартиру. В итоге кем только я не работал: и грузчиком, и в грузоперевозках (помогал перевозить вещи тем, кто переселялся), и в ресторанах, и кроссовки продавал, и пробовал себя в SMM, запускал онлайн-проекты. Но однажды решил остановиться и заняться чем-то одним – и выбрал работу дальнобойщика. Это достаточно сложная, но высокооплачиваемая работа, которая пользуется популярностью у многих эмигрантов. План был заработать денег и инвестировать их в свои интернет-проекты. Я начал оформлять документы, чтобы можно было пойти учиться на водителя-дальнобойщика. Но стать им мне было не суждено.

В 2016-м мне позвонил Николай Кирсанов, сейчас мой очень близкий друг и партнер во многих проектах. Мы с ним одновременно уехали в колледж, но в итоге у него не получилось, и он начал работать с Каребиным, который отправлял игроков в США. Николай сказал, что едет на стажировку в НБА, и спросил, можно ли остановиться у меня в Нью-Йорке на пару дней. Я согласился, встретил его в аэропорту. А пока мы ехали ко мне домой, он так интересно рассказывал о тренерстве, мне так понравилось! Он опять зажег во мне баскетбольную искру. Я тогда подумал: «Раз документы для учебы на права еще оформляются, почему бы мне не попробовать тренерство».

Я нашел одну контору в Манхэттене, которая занималась тренировками детей по выходным, рассказал, что еще в Беларуси учился на тренера. На следующий день провел тренировку, и представители конторы сказали, что я им подхожу – берут на постоянную основу. Правда, занятость там была небольшая – группы выходного дня, грубо говоря. У меня многое получалось, мне нравилось. Параллельно стал проводить индивидуальные тренировки. К тому времени, когда закончилось оформление разрешения на работу дальнобойщиком, мне уже не хотелось им быть – загорелся баскетболом.

Через какое-то время сам пришел в свой первый колледж, где учился и играл, переговорил с тренером – и меня взяли на постоянную работу. Отвечал за физическую и индивидуальную подготовку игроков. Правда, сначала мне ничего не платили, но я с этим согласился. Было время работать параллельно сначала в ресторане, а потом на Uber. Через какое-то время мне предложили должность помощника главного тренера команды колледжа с зарплатой в тысячу долларов. На жизнь требовалось около 3,5 тысячи, поэтому, естественно, я продолжал работать и таксистом.

– Как спустя пару лет ты оказался в Лос-Анджелесе?

– Долгое время общался с Валерием Хаменей, знаменитым в прошлом белорусским баскетболистом. Его жена Елена Хартанович – тоже в прошлом серьезная баскетболистка. У них четверо прекрасных детей. Хаменя с семьей уже многие годы живет и работает в Америке. Он очень много мне помогал и давай советы по тренерской работе, особенно на первых порах.

Однажды мне нужно было поехать в Лас-Вегас на Летнюю лигу НБА (пожалуй, самый большой баскетбольный ивент в мире в плане нетворкинга). Подумал: «Лос-Анджелес же недалеко, почему бы с Хаменей не встретиться?» Созвонился с ним, а он сразу предложил остановиться у него. Так хорошо встретил, по-домашнему. Как я говорю, по-беларусски :). Мы общались, и я так просто говорю: «Может, мне сюда переехать, здесь попробовать тренировать?». Ведь Лос-Анджелес – лучшее баскетбольное место в Америке. Сюда летом съезжаются лучшие спортсмены США, тут проводят кэмпы и выставочные матчи. Мне это было интересно, потому что я не хотел всю жизнь тренировать детей или в джуниор-колледже. Моей целью было пробиться в НБА. Из Лос-Анджелеса это более чем возможно. Но ладно, мою фразу обернули в шутку.

Вскоре мне нужно было улетать, но я опоздал на свой самолет. Взял на рейс на следующий день – его отменили. Таким образом я задержался в Лос-Анджелесе еще на несколько дней и пришел понаблюдать за занятием Хамени в колледж, где он тренировал команду. И тут к Валерию пришел его коллега из какой-то спортивной школы и сказал: «Мне в школу нужен тренер. Может, ты знаешь кого-то?». Хаменя и указал на меня. Тут же мы провели интервью – и мне сказали, что через две недели могу приступать к работе, если за это время успею переехать из Нью-Йорка. Представляешь, как мысли материализуются? Я думал ровно один день, сгонял в Нью-Йорк, закончил все свои дела, собрал вещи и переехал в Лос-Анджелес, где снял квартиру. И вот уже пять лет я тут живу и работаю. Одно из лучших моих решений за всю жизнь!

– Какие твои впечатления от Лос-Анджелеса? Насколько комфортно там жить?

– Лично для меня Лос-Анджелес – один из лучших городов в Америке. Климат Южной Калифорнии – это все, о чем можно мечтать. 300 дней в году солнце, почти нет дождей, нет четырех сезонов. Купаться можно иногда вплоть до ноября. По своей воле я отсюда вряд ли уеду. Тут, конечно, много своих проблем в плане быта, и Лос-Анджелес, может, не для всех, но мне определенно нравится.

– Работа в спортивной школе, куда тебя позвали, понравилась?

– Я там долго в итоге не проработал. Мне говорили, что буду чуть ли не помощником главного тренера команды, но оказалось, что это должность воспитателя в спортивной школе – следить за поведением ребят вне площадки и все в таком роде. Через месяц мы с руководством решили, что эта работа не для меня – не справлялся, да и мне не нравилось. Мы разошлись по обоюдному согласию.

Тогда мне очень помог Хаменя – договорился, чтобы меня взяли в тренерский штаб команды колледжа Лос-Анджелес Вэлли, где он работал. Но снова, потому что нужно было строить резюме, пришлось согласиться работать как интерн, то есть бесплатно. Чтобы прожить, вернулся в Uber. У меня было такое расписание: к 14 часам ездил в колледж, проводил занятия по ОФП плюс занимался с игроками индивидуально, в 18-19 освобождался, а потом таксовал до часа ночи, и так шесть дней в неделю. В таком ритме прожил год, но зато нормально зарабатывал и еще тренировал, прокачивался в этой сфере.

Мне все это время говорили, что если хочешь пробиться выше, то нужно учиться у именитых тренеров, смотреть, как они работают, ездить на стажировки. Мне импонировал Дрю Хэнлен. Это один из лучших тренеров по индивидуальной подготовке баскетболистов. Среди его клиентов – около 50 игроков НБА: Джоэл Эмбиид, Джейсон Тейтум, Брэдли Бил, Ар Джей Барретт, Тайлер Хирро и другие. Я очень много слушал подкасты Хэнлена, читал книги. Захотел с ним познакомиться. Удалось это сделать на матчах Летней лиги в Вегасе. Пересекся с ним в подтрибунном помещении и прямо спросил, можно ли прийти на тренировки – он не отказал. В 2018-м я ходил, наблюдал, учился, по сути, стажировался. А потом Дрю начал привлекать меня к полноценной работе с баскетболистами. При этом из Uber я не уходил какое-то время. Это был какой-то сюр: утром работал с игроками НБА, а вечером возил людей как таксист :).

Поначалу иногда были секунды непонимания, что вообще происходит, не мог в это поверить. Возникали мысли: «Блин, я же простой чувак из Гомеля, который окончил СДЮШОР, играл в чемпионате Беларуси. А тут стою рядом с топовыми игроками НБА, тренирую их, даю упражнения». Но это доказательство, что в жизни все возможно – главное хотеть этого и стремиться. Да, в тренерский штаб команды НБА я еще не попал, но это однозначно цель, к которой я очень стремлюсь!

– Это цель осуществима?

– Да. Интервью [в клубы НБА] у меня бывают каждый год. Но нужно понимать, что даже на начальные позиции тут конкурс сумасшедший, по 400 человек на место. Плюс очень много решают связи – люди рекомендуют кого-то, с кем они уже где-то работали, ручаются за них. В общем, получить первую работу – это самое сложное.

Один раз мне даже объявили, что взяли. Но это было в 2020 году, когда начался COVID. И через три часа перезвонили и сказали, что клуб урезает бюджет, поэтому в этом году никого нового не берут. Так я целых три часа пробыл в тренерском штабе «Лос-Анджелес Лейкерс» :).

Была еще одна забавная ситуация. Как-то я поехал в Вегас на NBA G League Winter Showcase. Это закрытый ивент от НБА, где просматривают вторые составы команд НБА и игроков из этих команд для основ. Естественно, так просто туда было не попасть, но у меня хватает знакомых в командах, поэтому тогда сделали пропуск от [клуба НБА] «Нового Орлеана». По факту я просто общался с людьми, но для всех на мероприятии был скаутом. Этот ивент проходил под Новый год четыре дня – с четверга по воскресенье. А тогда я еще подрабатывал в ресторане по выходным. Ресторан – это вообще очень удобная штука, где можно заработать хорошую сумму, например, в выходные, а в остальные пять дней заниматься чем-то еще. В сезон праздников я не мог пропускать работу в ресторане, рисковал потерять большие деньги. Поэтому на третий день получилось так, что утром я еще был скаутом «Нового Орлеана», а вечером носил тарелки :). Но в Америке в этом ничего зазорного нет, здесь многие через такое проходят. Я слышал много похожих историй, как ребята, даже попав в тренерский штаб команд НБА на какие-то низшие позиции, где-то еще подрабатывали.

Пару лет назад я с братом начал вести Basket Bros Podcast – про американский баскетбол на русском языке. Тогда на просторах СНГ про меня побольше узнали, ну и народ начал спрашивать о моей жизни и карьере. Я все рассказывал, как было, говорил, что начинал карьеру вообще на голом энтузиазме, работал бесплатно. И у многих была не самая адекватная реакция. Мол, такси или ресторан – это же такой зашквар. Особенно яркой такая реакция была у пары москвичей. Не знаю, с чем это связано.

– Предположу, что сейчас в финансовом плане ты себя чувствуешь комфортно.

– Да. В Uber больше не работаю :). При этом снимаю жилье в Лос-Анджелесе, у меня своя машина. Конечно, хотелось бы купить и свой дом, но пока не тороплюсь – мало ли, придется куда-то уехать. В любой момент может прийти хорошее предложение по работе с другого конца страны. В Америке многие живут именно таким образом.

Миллионов, конечно, не зарабатываю. В Америке нужно много и тяжело работать, деньги на деревьях тут точно не растут. Я участвую в нескольких проектах, но все завязано в основном на баскетболе. Основной вид деятельности – тренер по индивидуальной подготовке. Я много работаю с профессионалами, игроками из колледжа, топовыми школьниками. Например, на этом драфте НБА было несколько игроков, с которыми мне довелось поработать.  Получается, делаю их лучше, пока у них межсезонье. Но это в основном летом. Зимой я работаю с двумя школами, где отвечаю за развитие игроков. У меня в подчинении несколько тренеров, мы проводим тренировки, лагеря для детей. Также есть проект, где с другими парнями помогаем ребятам из Европы попасть в школы и университеты США.

Сейчас мы начали работать с перспективным молодым игроком из Минска Женей Масальским. Он суммарно пять лет отыграл в Первом дивизионе NCAA, но, к сожалению, в последней игре получил травму и сейчас восстанавливается после операции. Мы уже начали готовить его в профессионалы. Я считаю, что у него есть все шансы попасть на самый высокий уровень. Следующие полгода мой фокус будет сконцентрирован максимально на нем.  Так что следите за пацаном :).

– Какие отличия в подходе к делу у беларусских баскетболистов и американских?

– Тут, наверное, больше разница в подходе тренеров и в менталитете. У нас больше как-то принято делать, что говорят, и не высовываться, играть на команду. И иногда кажется, что наших заставляют это делать. В Америке же все как раз наоборот. У людей очень много желания плюс очень большая конкуренция. Если ты не хочешь что-то делать, не надо – у двери стоит очередь на твое место. На самом деле многие наши ребята могли бы добиться серьезных результатов на международном уровне, но у нас просто нет инфраструктуры, и многие перспективные заканчивают очень рано.

Еще в США все-таки другое отношение к спортсменам. Во-первых, быть спортсменом – это престижно. Это значит, что у тебя есть какой-то талант. Во-вторых, здесь в спорте много денег. К игрокам относятся с уважением, зовут в свои программы или команды, хотят показать, почему нужно идти именно к ним. У нас же ты «должен», воспринимаешься как расходный материал. Нам в «Минске-2006» прямым текстом говорили: «Зачем нам вас растить, когда мы можем готовых легионеров привезти или натурализовать россиян?». А если ты поставишь свои интересы выше клубных, то ты подлец и предатель, собственно, как и было в моем случае. Ну и классика жанра в Беларуси – «все спортсмены тупые». Раз пошли в спорт, значит, не могут учиться и так далее.

– Ты уже 12 лет не был в Беларуси?

– Да, хотя съездить туда очень хочется. Там же друзья, родственники. Кстати, когда кто-то все-таки ко мне приезжает, замечает сначала: «Что-то ты за это время на американизировался. Тот же русский язык прекрасно знаешь». Но когда проводят пару дней со мной рядом, меняют мнение. Говорят, что менталитет от беларусского уже совсем отличается. Пример? Вот мне мама звонит и говорит: «В больнице мне сделали то и то. Сидим дома, ждем результатов, посмотрим, что скажут». Я ее спрашиваю: «Так а почему за это время ты не можешь сходить в другое учреждение, провериться там?» В Беларуси и вообще на постсоветском пространстве так не делают. А я мыслю уже американскими категориями – тут люди не будут тупо сидеть и ждать результатов, а пойдут за альтернативным мнением к другому специалисту. Тут это в порядке вещей.

Парни, которые готовятся к переезду в США из стран СНГ, удивляют меня своим поведением. Говорю им: «Тебе нужно сходить в федерацию и взять такую-то бумагу». На что мне отвечают, что не будут этого делать, потому что все равно пошлют нафиг. Почему? Да потому что такое отношение к людям. На постсоветском пространстве к людям, спортсменам относятся, как к расходному материалу. Вспомни истории с Никитой Мещеряковым, с Катей Снытиной, Леной Левченко – нашими топовыми сборницами. Левченко – самая титулованная баскетболистка в истории Беларуси, а как к ней отнеслись, когда она высказалась против власти? Когда ее посадили на Окрестина, баскетбольный мир был просто в шоке. Но в Беларуси это в порядке вещей.

– Русский у тебя действительно хороший после стольких лет жизни в США.

– У меня хватает и местных, и русскоговорящих друзей. Тренирую я на английском, так иногда получается смесь – руинглиш :).

– А что насчет беларусского?

– Я его понимаю, но сказать на нем что-то будет очень сложно. К слову, недавно одна знакомая из Беларуси, живущая в США, заговорила со мной на беларусском языке – оказалось, что решила поднять свой уровень владения. И мне эта идея тоже понравилась. Возможно, буду сам практиковать. Вообще в Лос-Анджелесе есть беларусская диаспора, и там все говорят именно на беларусском. Мову уважают даже американцы.

– Беларусский язык – это то, что тебе напоминает о Беларуси?

– Можно и так сказать. У нас же есть своя культура, история, красивый язык. Нужно не забывать свои корни. Очень классно, что мова так активно входит в нашу жизнь сейчас по всему миру.

– Что нужно беларусу, чтобы пробиться в США и жить комфортно?

– Трудолюбие, умение не вешать нос, и понимание, что все сразу не получится, нужно время. Иногда нашим людям именно этого и не хватает. Многим кажется, что, приехав в Америку, они начнут зарабатывать миллионы на второй день. Плюс нужно понимать, что тут тебя никто не ждет и государство о тебе не позаботится. Тут есть, конечно, разные госпрограммы, но они, как правило, только для малоимущих.

– Какие три личности у тебя ассоциируются с Беларусью?

– Франциск Скорина. Сергей Михалок – как негласный лидер оппозиционного движения. А номером три назову, наверное, Лукашенко, потому что пока, к сожалению, это неразделимо с РБ. Но очень хочется, чтобы все как можно скорее поменялось. Плюс мне хочется побывать дома. В Беларуси живет очень много красивых, умных и талантливых людей, они способны сделать из страны конфетку – но, к сожалению, из-за таких личностей, как Лукашенко, не получается. Тем не менее, несмотря на весь этот гнет, наши айтишники одни из лучших в мире, наши спортсмены талантливы и добиваются крутых результатов на мировой арене. То есть мы можем достичь многого.

Назову еще, наверное, Светлану Тихановскую, с которой удалось пересечься на встрече с беларусами в Лос-Анджелесе. Местные, которые интересуются политикой, тоже знают ее.

– Какие книги позволили бы американцам узнать культуру и историю Беларуси?

– Честно, не знаю. Я и на русском особо не читаю, а на беларусском – тем более. К тому же в США такие книги найти крайне сложно, разве что в сети.

– Какие места в Беларуси ты бы посоветовал посетить американцам?

– Я очень давно не был дома, поэтому сложно что-то сказать – наверняка многое изменилось. Даже [тусовочная улица] Зыбицкая в Минске появилась уже после моего отъезда. Тем не менее посоветовал бы съездить в столицу – там есть что посмотреть. Стоит посетить Брестскую крепость. Гомель – красивый город, набережная фантастическая. Обязательно нужно съездить в Гродно – вполне европейский город.

– Беларус – это сейчас звучит гордо?

– Да, однозначно. Потому что мы не сломались, мы сопротивляемся режиму. Да, беларусы «памяркоўныя», но в то же время мы гордые. У меня самые близкие друзья в США – беларусы. Мы отличаемся от местных. Как ни крути, мы более умные, более воспитанные, более открытые. Сколько бы ни сталкивался с беларусами в разных сферах, все люди амбициозные, стремятся к новым целям. И даже когда приезжают в США, не сидят на месте – развиваются. Многие хотят вернуться на Родину, но лишь для того, чтобы строить сильную, красивую Беларусь. И это очень красноречиво характеризует наш народ. Я сам всегда с гордостью говорю, что я – беларус.

Фото: из личного архива Константина Малашенко