Прощальное интервью Левченко – отказ от контракта, депрессии с таблетками, родные на Донбассе и обучение греков не говорить «Белая Россия»
Желает молодым спортсменам не жить в вакууме.
В ночь с 11 на 12 ноября Елена Левченко объявила о завершении карьеры. Топовая беларусская баскетболистка, кроме достижений со сборной и игры в лучшей лиге мира, известна своей поддержкой народа, выдержкой при нечеловеческих условиях ареста на Окрестина в 2020-м и эпичным разговором с прорежимным легкоатлетом Максимом Недосековым.
С весны 2021-го Левченко, которая стала тогда чемпионкой Греции с «Панатинаикосом», не играла из-за травмы, но сомневалась в том, как поступить с карьерой, и отказывалась от интервью. Теперь же она согласилась рассказать детали каналу «ЧестнОК» – но в открытом диалоге мы узнали не только о том, от какого контракта Елена отказалась ради здоровья, но и о ее депрессиях, и о поддержке от молодых игроков, и о личном на войне, которую с 24 февраля продолжает Россия в Украине с использованием территории Беларуси. Вот самые интересные моменты из видео.
О завершении карьеры, несмотря на предложения
Решение закончить карьеру вынашивала очень долго. Не знала, что будет так сложно. Не потому, что я держалась за спорт. Но то, как это произошло, – ты оказываешься один в другой стране, плюс фон происходящего в Украине и в Беларуси. Все это меня придавило. Но когда я приняла для себя решение завершить карьеру, моему телу как будто стало легче. У меня перестало где-то что-то болеть, ныть.
Кстати, никто не знал, но у меня был подписан контракт в высшей лиге в Турции, были и другие предложения. А я после последней травмы уже через 6-7 недель бегала без боли. Но мне доктор сказал, что [в случае продолжения карьеры] у меня могут быть очень серьезные проблемы. Да, я тренируюсь, 10 километров могу пробежать. Но ведь еще есть и жизнь дальше. А для меня важно быть активной. Так что от всех предложений отказалась. Мне надо было тормознуть. Зато закончила карьеру на чемпионстве.
Что буду делать дальше? Как только захочу этим поделиться, то поделюсь, обещаю.
О реакции и ее отсутствии на завершение карьеры
Кто из сборной написал после объявления о завершении карьеры? Да понятно кто: Снытина, Марченко. Ну и, в принципе, все. Даже «Прессбол» побоялся написать про это (в первом номере после объявления Левченко о завершении карьеры газета не сообщила об этом факте – Tribuna.com).
Обидно ли такое молчание? Оно придало мне статуса. Давай называть вещи своими именами: сегодня в Беларуси нет такого человека, как я, никто не играл в женской НБА, в других чемпионатах. Полное молчание? Получается, ни у одного заядлого ябатьки сегодня нет ничего негативного сказать по отношению ко мне. Все они молча, тихонько наблюдают окончание моей карьеры. Им даже перевернуть нечего. Для меня это, мне кажется, огромные аплодисменты.
О событиях в Беларуси и войне в Украине
После событий 2020-го идет третий год. До сих пор постоянно давать интервью и все комментировать? Думаю, у нас все прекрасно понимают, что происходит. Если комментариев становится меньше, это не означает, что мы забыли. Ты молчишь не потому, что тебе что-то стало неважно. Я вижу количество заключенных и все, что происходит. А так получается, что если у меня появляется меньше реакций на это, то люди автоматически думают, что ты про них забыла и ничего не делаешь.
Очень часто слышу, что надо что-то делать – а что именно? Думаю, формулы нет. Надо поступать, основываясь на прошлом опыте, а у нас даже опыта нет. Каждый из нас проходит это по-разному. Где я могу, я помогаю. Марафоны и так далее – мы это все делаем. Даже если не в тех масштабах, что два года назад – это не значит, что мы остановились. Но мы должны быть умнее, потому что людям стало сложнее.
Плохих эмоций очень много, просто мы их научились немножко переваривать. Количество политзаключенных в тех условиях, в которых они содержатся, очень на меня давит до сих пор. Плюс война в Украине. У меня родственники находятся под Донецком.
О депрессии из-за травм и потере формы после Окрестина
Когда молодой, самое тяжелое – это травмы, особенно если одна за другой. Когда в университете у меня так начало происходить, мне казалось, что я не вытягиваю. Я знаю, что такое депрессия. Знаю, что такое принимать медикаменты против депрессии. Знаю, как с этим ходить на тренировки – тебе просто херово.
С 2019 года мне снова казалось, что я не вытяну. Ты постоянно в зале, и люди не видят, что ты опять в состоянии депрессии. Доходит до того, что ты набираешь вес и не понимаешь, что происходит. Когда люди мне говорят, что у них депрессия, что они не вытягивают, – я прекрасно это понимаю. Но я вытянула. Спорт меня спас. Просто заставляла себя тренироваться – и это было то, что давало мне заряд энергии. И решительности :). Ну и, конечно, мне помогали мои родные, близкие, мои друзья.
[До Окрестина] в 2020-м у меня была отличная форма: и тренировки, и еда, которую я сама готовила – полная программа, в которую я душу вложила. Жалко было ее потерять. Но то, как я поступала [протестуя и поддерживая народ] – это мое решение и моя ответственность. Пусть после этого были последствия, но у меня никогда не было ощущения: «Лучше бы я этого не сделала». Все произошло как должно было. Любые наши испытания – это определенный опыт.
О перспективе поднять белбаскет с колен и детском спорте
Чтобы соглашаться на предложение поднимать баскетбол с колен, нужно понимать, что для этого будут делать. Если будет сделана какая-то платформа с перспективами, то, конечно, я соглашусь. А если у людей, которые выше тебя, нет никакого интереса – мы это уже проходили. Баскетбол женский – мы сами себя подняли: не было зала, мы сами себе форму перешивали.
Для меня интересна работа с молодежью, детьми. Пусть моя история показывает им, что многое возможно. Мне хочется вдохновлять, помогать людям добиваться, стремиться быть лучшей версией себя. А еще я люблю все, что связано с модой, так что если бы спорт, социум и мода были связаны в моей деятельности – это было бы идеально. Тренировать [взрослую] команду у меня не было никогда рвения. Но, возможно, когда-нибудь я стану и тренером.
Нынешний бан ставит детский спорт в тупик. Чтобы расти, нужно ездить соревноваться с лучшими, пробовать себя, показывать себя. А сегодня можно себя показать максимум в России, и это выглядит очень грустно. Но я очень надеюсь, что в будущем в моей стране будут девочки и ребята сопоставимого с моим уровня и даже выше.
Были молодые баскетболистки, которые мне писали с благодарностью, что я вдохновляю, а в конце добавляли: «Жыве Беларусь!». Могу пожелать им тренироваться, не опускать руки, но в то же время не быть просто спортсменом, не жить в вакууме, открыть глаза и понимать, что в какой-то мере у тебя забирают будущее.
О деньгах и легионерстве
В Беларуси спортсменов делают заложниками финансов – дают такие суммы, что люди понимают, что за границей столько со своим уровнем не заработают, и держатся за это. Если тебе комфортно в Беларуси, ты получаешь свою копеечку и можешь тихонечко сидеть.
Я никогда не хотела оставаться только в Беларуси. Я хотела поехать посмотреть, что там в мире, улетала в США, не зная английского, улетала в Китай, наверное, первой из европейских баскетболисток. Но это был тяжелый труд. Когда мне было очень сложно, я помнила слова родителей: где бы ты ни была, ты всегда можешь вернуться домой. А возможность уехать и посмотреть другие страны, там развиваться – она может быть одна.
О прорежимных атлетах
Самый кринжовый персонаж белспорта? Недосеков. Вот только сказал, что будет с военными, напомнил о себе. Значит ли это, что наше общение [в конце 2020-го] ничего не дало? Мне кажется, оно дало многое. Это показало его личность, идентичность. Это не просто вырезки из интервью, это было вживую. Человек себя проявляет, так, что не знаю, как это назвать, кроме как кринж.
С кем бы еще хотела подискутировать? Ну, с [прорежимной легкоатлеткой Анастасией] Мирончик-Ивановой можно было бы, если бы человек был готов. Но я не горю желанием и не стремлюсь. Они сами себя проявляют во всей красе.
О Греции
Я третий год осенью в Греции – и наслаждаюсь до сих пор солнцем, теплой погодой, мандарины скоро пойдут, лимоны. Греция дает мне хорошее чувство внутри. Я не перестаю быть ей благодарной.
Когда меня в Греции спрашивают, откуда я, я четко говорю Belarus. Потому что по-гречески говорят «Левкороссия», то есть «Белая Россия» – и меня это соприкосновение просто раздражает. И я говорю: а вы знаете, где это – Беларусь? И объясняю, рассказываю о происходящем в стране, прошу не говорить «Левкороссия». Так я стараюсь как можно больше людей охватить, привлечь к тому, что мы делаем.
