Всадница из Беларуси мечтает об Олимпиаде: сменила паспорт, продала лошадь, поболтала с двумя президентами. Считает, что с Недосекова снимать санкции нельзя
При этом Ольга Сафронова хочет вернуться домой.
Дважды Ольга Сафронова становилась чемпионкой Беларуси по выездке, участвовала в финале Кубка мира и даже могла попасть на Олимпиаду в Токио, но чиновники на Родине сделали все, чтобы этого не случилось: придуманная болезнь лошади стала лишь одной из причин пролета мимо Игр. Потом Минспорта не давало разрешение на участие в соревнованиях якобы из-за ковидных ограничений. Но спортсменка прекрасно понимала, что все невзгоды связаны с гражданской позицией, которую она не скрывала после выборов-2020.
В итоге Сафронова в июне 2021-го уехала в Польшу, чтобы продолжить карьеру в конном спорте. Ну а в ноябре 2022-го наездница получила польское гражданство и теперь имеет все шансы попасть на Олимпиаду, несмотря на санкции в отношение Беларуси.
О смене гражданства, помощи поляков, встрече с двумя президентами и ужасах войны в Украине спортсменка рассказала телеграм-каналу «О, спорт! Ты – мир!».
– Давайте начнем с главной для вас новости последних месяцев – в ноябре вы получили польское гражданство.
– В первую очередь это шанс продолжить спортивную карьеру. Одна дорога для меня закрылась, из Беларуси после всего случившегося я уехала. И вариантов того, как продолжить заниматься спортом, было очень мало. Но в Польше около меня появились люди, которые помогли, подсказали, посоветовали попытаться обратиться к президенту страны с просьбой дать мне гражданство. Конечно, я не могла не воспользоваться этой возможностью.
– Мы говорим о том, что вы поменяли спортивное гражданство, или что получили польский паспорт?
– Когда ты получаешь вид на жительство, то можешь выступать в национальных соревнованиях за страну, в которой живешь, в моем случае за Польшу. Но если у тебя нет официального гражданства, паспорта, поехать на Олимпиаду ты не имеешь права. А Игры – это моя основная цель, как и любого спортсмена. В итоге сначала я обратилась с просьбой о смене гражданства как такового, а потом уже занялась сменой спортивного гражданства через заявления в федерацию. Все получилось.
– Сколько времени все это заняло?
– Больше года. Нужно было предоставить очень много документов: все свои результаты за карьеру, фотографии, технические протоколы, чтобы заручиться поддержкой федерации конного спорта Польши. К счастью, там сразу включились в процесс, помогали мне чем могли, давали понять, что заинтересованы во мне. В федерации написали письмо в канцелярию президента Польши, у меня был хороший юрист – процесс пошел. И длился он, повторюсь, больше года.
– Как воспринимали то, что за вас, приехавшую из другой страны, так борется федерация конного спорта Польши?
– Была в приятном шоке от отношения людей.
Вообще, польское общество, и мы говорим не только о каких-то административных процедурах и ресурсах, в курсе того, что происходит в Беларуси, знает детали, знает, как и за что страдают люди, как нам тяжело. И поддержка даже от простых людей, которые меня окружают, очень сильно чувствуется все то время, что я нахожусь в Польше. Ни разу не почувствовала себя брошенной, к кому ни обращалась – все помогали, кто чем мог. И такая поддержка федерации в том числе очень сильно помогала делать шаги вперед. Тем более в моем случае, когда я оказалась одна в чужой стране абсолютно без ничего. Каждый выехавший беларус понимает, что это такое :).
Вокруг меня сразу появились люди, которые стремились помочь, неравнодушные и искренние. Не могу сказать, что мне кого-то приходилось просить о том, чтобы мне помогли, или даже упрашивать. Нет. Люди общались со мной, узнавали, через что пришлось пройти в Беларуси, и у них сразу проявлялось сочувствие, солидарность, желание помочь. Большинство из тех, с кем я общаюсь, в первую очередь в конном мире, были в шоке. Почему? Понимаете, наша профессия довольно редкая, специалистов высокого класса мало, причем не только в Беларуси, но и в Польше. Люди были в шоке, почему на Родине специалистами могут так разбрасываться, не бороться за спортсменов.
– Поэтому и включились в борьбу за вас?
– Можно сказать так. Постарались сделать все, чтобы я продолжила карьеру.
– Может, это связано с тем, что в польском конном спорте не так много хороших спортсменов, способных представлять страну на Олимпиаде?
– На самом деле спортсменов тут намного больше, чем в Беларуси. Да, когда я приехала, мой международный рейтинг был значительно выше, чем у коллег из Польши, но сказать, что я такая уникальная в стране, не могу. Я просто один из хороших специалистов и спортсменов. В Польше же решили, что я им нужна, поэтому и помогали так усердно.
– В польском конном спорте вы сейчас номер один по рейтингу?
– Не знаю. Почти два года не выходила на международную арену, из-за этого потеряла рейтинговые очки. В марте у меня начнется новый сезон, а уже по его окончании посмотрим, на каком месте я в конном спорте Польши.
– Пока решался вопрос о смене гражданства, вы также не выступали?
– Не скажу, что вообще была без соревновательной практики. Просто могла участвовать лишь в национальных турнирах. А вот в том же чемпионате Польши не могла принять участие, потому что там могут выступать только граждане страны. Так что единственный вариант для меня – национальные соревнования. Это а-ля республиканские турниры в Беларуси.
– В чем разница между чемпионатом Польши и национальным соревнованием?
– Дело в том, что чемпионатов страны в течение года только два – зимний и летний. Ключевые турниры, где определяется лучший всадник страны. Все остальные соревнования – это просто национальные турниры, которые проходят в течение года на разных базах, туда допускаются даже иностранные спортсмены, просто имеющие польские лицензии. На чемпионат, повторюсь, могут приехать только поляки.
– А что насчет уровня соревнований?
– И там, и там могут выступать одни и те же спортсмены, так что в плане конкуренции все хорошо. Просто чемпионат – это более престижное соревнование.
– За выступления на национальных турнирах вам давали рейтинговые очки?
– Может, что-то и давали, но я, если честно, не особо следила за этим, не углублялась. Моя цель – международные турниры. И национальные соревнования для меня были в первую очередь важны в том плане, чтобы лошади не потеряли форму, чтобы у меня не было огромного перерыва в соревновательной практике.
– Как успехи?
– Хорошо. За плечами у меня несколько турниров. Два раза было первое место, один раз – третье. Выступала еще на молодой лошади, которая принадлежит другому человеку. Но и на ней была несколько раз в топ-3, причем дважды побеждала.
– Люди, боровшиеся за то, чтобы вы получили польское гражданство, были довольны вашими выступлениями?
– Очень. И мы до сих пор продолжаем совместную работу.
***
– Что из себя представляет окончательная стадия получения польского гражданства?
– Выдается акт, который подписан в канцелярии президента, и в акте сказано, что такому-то человеку выдается гражданство Польши указом президента. Документ с подписью и печатью.
– Какие были ощущения, когда вопрос решился?
– Конечно, облегчение. Потому что подавала я документы больше года назад, и это время прошло очень напряженно. Неизвестно же, дадут тебе гражданство или нет. По окончании срока рассмотрения вопроса приходит или отказ, или согласие. Все это время ты живешь в неведении. К счастью, у меня все получилось, и когда мне сказали, что указ о присвоении мне польского гражданства подписан, а акт скоро придет, я испытала колоссальное облегчение. Это еще одна маленькая победа, поэтом идем дальше.
– В течение года не было желания все повернуть вспять?
– Нет, ни разу. У меня вообще редко появляется такое желание, когда я что-то делаю.
– Но вы же понимаете, что фактически сами себя отрезали от Беларуси?
– Прекрасно понимаю. Однако это как в спорте: если вышел на арену, то должен финишировать.
– Вы сейчас полноценный член сборной Польши?
– Еще нет. Чтобы попасть в команду, мне или нужно с определенным результатом проехать чемпионат Польши, или выступить на двух международных стартах и там показать хороший результат. Как говорит старший тренер сборной, список еще не закрыт, в команду еще будут добираться спортсмены, так что у меня есть все шансы туда попасть.
– Олимпиада стала ближе?
– Скажем так, я начинаю новый этап спортивной карьеры, новую квалификацию. В течение 2023 года будет проходит отбор на Игры – с 1 января до 31 декабря. Если в некоторых видах спорта отбор заканчивается чуть ли не перед Олимпиадой, то у нас дается только предшествующий соревнованиям год. В марте планирую принять участие в зимнем чемпионате Польше, потом будет летний, в сентябре пройдет чемпионат Европы, плюс будут другие международные соревнования. Так что год у меня насыщенный и напряженный.
Париж теоретически стал для меня ближе. И этот год – самый важный, самый напряженный. Все планы, силы, мысли и средства направлены на то, чтобы попасть на Олимпиаду еще раз.
– Что для этого нужно?
– Успешно выступать на соревнованиях, получать баллы, набирать олимпийский рейтинг. В июне будет командный турнир, на котором все страны из центральноевропейской зоны будут бороться за единственную командную лицензию, в команде – три человека. Польша, конечно, планирует принять участие в этом турнире, побороться за лицензию. Если там добиться успеха не получится, то надо будет сражаться за личную лицензию. Их всего две, и они достанутся двум лучшим спортсменам в олимпийском рейтинге в центральноевропейской зоне по итогам года.
– Какие страны входят в это географическую зону?
– Все бывшие страны СССР, плюс Чехия, Венгрия, Израиль, Греция, Словения, Словакия. В общем, государств предостаточно.
– Для вас будет особенным соперничество с Беларусью?
– Когда выхожу на арену, не смотрю, представитель какой страны мне противостоит. Так что соперничество с Беларусью вряд ли будет для меня чем-то особенным. Тем более у нас нет прямого соперничества, как, например, у легкоатлетов, которые бегут рядом с оппонентами по дорожке. В конном спорте, в выездке, ты на арене совершенно один со своей лошадью, ты даже можешь не знать, как выступили соперники до тебя или после. Ты целиком сконцентрирован на себе. Так что для меня главное – это наладить контакт с лошадью, показывать свой максимум на каждом турнире.
– И все же желание доказать беларусским функционерам, что они упустили высококлассного спортсмена, присутствует?
– Мне кажется, что вся ситуация, которая со мной произошла и, главное, как она закончилась, уже и так всем всё доказала и показала.
– Звонил ли вам кто-то из беларусских коллег после того, как вы стали полькой?
– Нет, ни одного звонка. Единственное, получила несколько поздравительных сообщений. И все на этом.
– То есть беларусы вас поздравляли?
– Получается, да. Люди там тоже все видели, понимали, что творилось, как со мной обходились, в какую историю я попала. Поэтому и поздравили с тем, что я доказала, победила, не остановилась и одержала очередную победу.
– В конном спорте Беларуси все-таки есть люди, которые понимают, что происходит?
– Безусловно. Такие люди, думаю, есть в любом виде спорта.
– Коллеги из Беларуси не спрашивали у вас совета по поводу того, стоит ли переезжать?
– Ни разу не было такого запроса, даже похожего сообщения. Все остаются в Беларуси.
– Почему спортсмены продолжают там оставаться, несмотря на то, что страна и спорт в ней продолжают скатываться на дно?
– Каждый свой выбор делает сам, и невозможно объективно понять, что движет тем или иным человеком. Я лишь могу предположить, что людей держат семьи, дети, какая-то привязанность к стране. В общем, причины могут быть абсолютно разные. И каждый сам должен ответить на этот вопрос. Я же свой выбор сделала и ни о чем не жалею.
***
– В конце прошлого года Александр Лукашенко на встрече с так называемым министром спорта Сергеем Ковальчуком заявил, что беларусские спортсмены в Европе никому не нужны, это люди второго сорта. Ощутили на себе это?
– Не то, что ни разу не ощутила, а, наоборот, поняла еще большую ценность своей уникальной и редкой профессии. Тут людей и наш вид спорта ценят намного больше, чем в Беларуси. На Родине к конному спорту со стороны действующих спортивных чиновников всегда было и есть очень пренебрежительное отношение. Нередко говорили спортсменам, что мы ничего не добьемся, мы никому не нужны, а если у нас какие-то проблемы, то это мы «рассказываем сказки». При этом чиновники постоянно любили приезжать с проверками. В Польше же человек, который посвятил свою жизнь лошадям, – это интересная, уникальная личность. Более того, тут ценят не только самих атлетов, но и вообще любого сотрудника, который так или иначе связан с конным спортом. Когда царит такая атмосфера, то на тренировки идешь как на праздник. Хочется видеть не только лошадей, то и людей вокруг, общаться с ними.
– Уважительное отношение между спортсменами и тренерами или со стороны чиновников тоже?
– Я говорю абсолютно обо всех: от работников конюшен до высших чиновников.
Совсем недавно я была на встрече двух президентов – Светланы Тихановской и Анджея Дуды. Сначала была официальная часть, после – банкет. И вот когда мы пришли в банкетный зал, увидели, что туда пригласили охранников, работников скорой помощи, которые работали в течение этого вечера, официантов. Все друг с другом общаются на равных, никто никому не мешает. И у меня было такое непередаваемое чувство теплоты, когда обычный врач в своей форме, со стетоскопом на шее, общается с чиновником в костюме. Никто не чувствовал себя человеком второго сорта, все были на равных, проявляли уважение друг к другу.
– Как вы попали на этот прием?
– Меня пригласил посол Польши в Беларуси.
– Было желание поблагодарить Дуду за выданное вам польское гражданство?
– Я, кстати, с президентом Польши познакомилась, меня и Кристину Тимановскую представители Дуде. Сказали, что мы спортсменки, которые будут представлять Польшу. Мы же, в свою очередь, поблагодарили президента и от своего лица, и от лица тех беларусов, которых помогает Польша.
Самое интересное, что на том вечере было так много беларусов, были те, кого я знаю, уважаю, и я почувствовала себя как дома. Но, честно, никогда не могла представить, что буду вот так стоять рядом с двумя президентами и общаться с ними по душам.
– Тогда не появилось ощущения, что переезд, все испытания – это было не зря?
– Именно такое ощущение и возникло. И понимание того, что нужно бороться и дальше, каждый день. Причем каждый из нас должен идти до конца – тогда все обязательно получится.
– За прошедшее после переезда в Польшу время были ли у вас контакты со спортивными чиновниками?
– Только с представителями федерации, с тем же спортивным директором, какими-то другими специалистами.
– Как строится коммуникация между спортсменами и функционерами?
– В Беларуси федерации разных видов спорта выполняют чисто номинальные функции, они подчинятся государству. И Лукашенко почему-то должен подписывать назначение каждого председателя. Хотя по факту федерация – это общественная организация, где председателя должны выбирать члены федерации путем голосования. Но в Беларуси, как мы знаем, все совсем по-другому. В Польше же не президент, не какие-то чиновники сверху назначают председателя – его выбирают члены федерации. А потом через этих людей осуществляется контакт с чиновниками. Так и должно быть, по-моему.
– Спортсмены и председатели федераций близки в общении или находятся на разных полюсах?
– Здесь все друг к другу более приближены. Если нужно решить какой-то вопрос, люди пишут письма, общаются друг с другом в соцсетях или вживую. То есть постоянно осуществляется диалог. Все понимают, что ни одна система не может быть совершенной, поэтому если возникает какой-то вопрос, то он разрешается путем диалога. Чиновники спокойно и на равных общаются в том числе со спортсменами, потому что хотят знать, что хотят атлеты, какие проблемы их волнуют.
– Возможно ли такое когда-нибудь в Беларуси?
– Абсолютно уверена, что в новой Беларуси так и будет!
– Кстати, а как вы считаете, беларусы готовы выбирать руководителей даже городов и областей, или лучше все оставить так, как есть, когда эти вопросы решает один человек?
– 2020 год как раз-таки показал всем нам, что беларусы готовы не только выбирать, но и бороться, и нести ответственность за свой выбор.
***
– Государство как-то помогает развитию конного спорта в Польше?
– Если ты попадаешь в сборную, то государство, конечно, выделяет поддержку, оплачивает участие в турнирах. Но европейский спорт отличается от беларусского тем, что здесь более развита система спонсорства. Если человек показывает спортивные результаты, то у него появляются спонсоры, партнеры, помогают фирмы, которые производят, например, амуницию.
– А зарплата спортсменам положена?
– Нет, ее никто не платит.
– То есть если у сборника нет спонсора, он сам будет искать деньги, чтобы содержать лошадей за свой счет?
– В конном спорте так и есть.
– Если не секрет, как у вас все устроилось?
– Мне пришлось продать одну лошадь, чтобы содержать двух других, чтобы продолжать подготовку к соревнованиям и участвовать в них. Благо, когда я начала показывать высокие результаты, нашлись партнеры и фирмы, с которыми мы начали сотрудничать. Конечно, не скажу, что я уже обеспечена полностью, но определенная подушка имеется. Лошади не голодают – это главное :).
– И все равно в Польше вам проще жить и работать, чем в Беларуси, где была стабильная зарплата от Минспорта?
– Конечно. В том числе потому, что мне тут не нужно самой делать многие вещи, которые приходилось делать дома. И это дает больше времени для работы именно с лошадьми. То есть не надо искать сено, опилки, убирать бокс у лошади, потому что в Беларуси те, кто этим занимался, делали это, скажем так, не лучшим образом. Не надо ровнять манеж, искать машины для перевозки лошадей. Все это уже организовано, что позволяет мне думать исключительно о тренировках и подготовке к турнирам.
– Для участия в национальных соревнованиях нужно было платить стартовый взнос?
– Да, но там суммы не очень большие. Где-то около 100 злотых за турнир. И все за свой счет.
– С какими чувствами продавали лошадь?
– Когда поняла, что это необходимо сделать, было очень сложно в моральном плане. Но, к счастью, все сложилось так, что лошадь купила девушка, которая продолжает со мной тренироваться. Более того, я даже сама беру лошадь, езжу на ней, когда есть возможность. Все сложилось как нельзя лучше, потому что на самом деле не представляла, как это так – продать своего ребенка, по сути.
– Содержать лошадей в Польше обходится дороже, чем в Беларуси?
– В разы дороже, счет идет на тысячи евро. Но люди тут и зарабатывают в разы больше, а жизнь при этом дешевле. Те же продукты дешевле. Так что сочетание хорошее :).
– Кроме конного спорта вы чем-то еще занимаетесь?
– Во-первых, я мало что умею кроме этого :). Во-вторых, тренируюсь с утра до ночи. Выходной по понедельникам, поэтому стараюсь все свои дела закончить в этот день, чтобы потом концентрироваться именно на лошадях.
***
– Когда ждали решения по вопросу предоставления вам польского гражданства, не возникало страха, что можете получить отказ из-за войны? Все-таки Беларусь – соагрессор.
– Кода началась война, о своих вопросах я вообще не думала, мысли были заняты совсем другими вещами. А когда прошло какое-то время, не было ощущения, что у меня могут возникнуть проблемы. Просто я ни разу не столкнулась с каким-то осуждением за то, что я - беларуска. Более того, разрешение на выступление в национальных соревнованиях я получила уже после того, как началась война, после того, как в отношении беларусских и российских спортсменов были введены санкции. В Польше адекватные люди, они понимают, почему я вынуждена была переехать, знают мою позицию и по войне.
– Как относитесь к санкциям в отношение спорта Беларуси и России?
– Очень сложный вопрос, потому что я знаю много спортсменов из двух стран, которые не поддерживают войну. Но у них нет возможности уехать, бросить свои семьи, лошадей… Конечно, я не могу представить на арене людей, которые поддерживают весь этот ужас, это просто недопустимо. Но есть же люди, которые оказались заложниками ситуации.
– МОК выступил с заявлением, что рассматривает возможность допуска к Олимпиаде тех беларусов и россиян под нейтральным флагом, кто не поддерживает войну, даже если они при этом поддерживают режимы в своих странах. Как вы к этому относитесь?
– Нет, я категорически против присутствия на турнирах тех, кто активно поддерживает, условно говоря, режим Лукашенко, но при этом молчит о войне. Активная, ярая, публичная поддержка режима, как это делает, например, Максим Недосеков, - это практически равно поддержке войны. Так что таких спортсменов на Олимпиаде быть не должно. В общем, к Играм можно допустить тех, кто как минимум публично не высказывался в поддержку ни режима, ни войны.
– Как вы воспринимаете новости из Беларуси о том, что за те или иные преступления будут лишать беларусского гражданства?
– У меня это вызывает искреннюю улыбку. Ну, лишат – и дальше что? Это просто очередное нарушение Конституции. Хотя за последние годы мы уже столько раз видели нарушение главного закона Республики Беларусь, что принцип «иногда не до законов» царит во всем. И ничего уже не удивляет.
– Следите за событиями в Беларуси через СМИ или с кем-то общаетесь?
– Больше, конечно, с помощью новостных порталов. В первую очередь независимых медиа. Интереса к госСМИ у меня нет. Не испытываю я удовольствия от того, что смотрю что-то неприятное для себя.
– Какое настроение у людей в Беларуси, с которыми вы общаетесь?
– Грустное, печальное, все говорят, что на Родине тускло и печально. Людей на улицах меньше, нет поводов для радости. В такие моменты я искренне сочувствую тем, кто оказался в заложниках ситуации, кто не может уехать и что-то изменить. Не берусь судить их по поводу того, что они все равно остаются в Беларуси – это дело каждого. Так что просто сочувствую им, потому что жизнь проходит не так, как люди хотели бы.
– Вы уезжали из Беларуси, которая была охвачена репрессиями. Могли представить, что спустя время эти репрессии достигнут нынешнего масштаба?
– Все к этому шло, каждый день ком репрессий только увеличивался. Когда читаю новости об очередных задержаниях, у меня сначала шок, потом ступор, потом мозг начинает обрабатывать и думать, как такое вообще возможно в нынешнее время. Я знаю даже случаи, когда людей задерживают и судят за фотографии, на которых не они. Люди просто похожи.
Так что нельзя останавливаться, нужно дальше бороться против всего того, что творит режим, и верить, что это скоро закончится.
– Не считаете, что беларусы, особенно те, которые остались на Родине, смирились?
– Нет. Я верю в беларусский народ, верю в том, что мы просто делаем вид, что терпим, что смирились, а потом, в нужный момент, все изменим.
– Что может стать триггером?
– У каждого по-своему. Мне почему-то кажется, что общего триггера для всего народа не будет, каждого вдохновит на сопротивление что-то свое. Хотя все же один момент, который будет способен всех объединить, есть – это победа Украины в войне.
– У вас есть знакомые и друзья из конного спорта в Украине?
– Очень много, колоссальное количество. И я многое знаю не только по информации в интернете, а благодаря рассказам тех, кто там находится. Знаю, как горели конюшни, как погибали лошади. Знаю, как мои знакомые девчонки больше месяца сидели в конюшнях рядом со своими лошадьми в страхе, что всех их убьют.
– Что сейчас с вашими знакомыми?
– Кто-то выехал из Украины, кто-то переехал в западную часть страны, лошадей вывозили к границе с Польшей. Очень большую работу проделала федерация конного спорта Украины совместно с международной федерацией – сделана временная конюшня на границе, куда свозили лошадей. Была оказана гуманитарная помощь, свозились корма. А тех лошадей, которые были в горячих точках… Их просто выпускали в леса, потому что боялись, что ракета прилет к конюшню и животные погибнут.
В Харькове была одна из самых высококлассных конюшен в мире. Там осенью 2019 года я выиграла один из этапов Кубка мира. Сейчас конюшня просто разгромлена, пострадал и манеж. Благо, успели вывезти лошадей, но базу придется восстанавливать практически с нуля. Для меня это большая боль. Понимаете, если кошек и собак разрешали провозить через границу, это легко было сделать, то лошадь же с собой в машину не посадишь. Знаю, что многие конники отказывались уезжать без своих лошадей, потому что просто не могли их бросить.
– Все ваши знакомые и их лошади сейчас в безопасности?
– К сожалению, некоторые животные погибли. Харьков, Буча, Днепр… В такие моменты мне хотелось помочь всем, чем могу. Была на связи со всеми 24/7, с другими людьми искала транспорт, топливо, чтобы люди могли уехать сами и вывезти лошадей.
И была история в Украине, мне ее рассказала одна девушка. Чтобы не бросать лошадей одних в конюшнях, девушка фактически переехала туда, жила в одном помещении с животными. У одной лошади случились колики. Это довольно распространенный недуг у животных, случается часто. Вызвать ветеринара невозможно, потому что уже ночь, действует комендантский час. На конюшне есть какое-то количество лекарств, но их не хватает. Девушка сама пытались откачать животное, была на связи с ветеринаром, но в какой-то момент пришло понимание, что лошадь, скорее всего, не выживет. Врач говорит: «Выведите ее из бокса куда-нибудь на проход или в манеж, чтобы ее не так тяжело было доставать, если она умрет». Лошадь вывели, нашлась в интернете молитва защитнику лошадей. И девушка просто села рядом и начала молиться. Лошадь три часа покряхтела – и ее отпустило. Утром, уже после того, как комендантский час закончился, приехал врач и удивился, что все так благополучно закончилось. Наверное, бережет Бог лошадей и тех людей, которые о них заботятся, фактически жертвуя собой.
Это реальные истории, не фейки. И как же хочется, чтобы все это побыстрее закончилось.
***
– Давайте поговорим о хорошем. Как вы обжились в Варшаве?
– По ночам вижу свою квартиру. Тепло, сухо, продукты есть, все хорошо :).
– Вы довольны тем, как все сейчас у вас складывается, или есть моменты, которые хотелось бы поменять?
– Я вообще такой человек, который в любой ситуации ищет позитив. Если случается что-то плохое, то делаю выводы, работу над ошибками и иду дальше. В принципе, сейчас я всем довольна.
– Живя в Польше, ощутили такую черту, как толерантность?
– Конечно. Социальная жизнь в плане толерантности тут совершенно другая. Что имею в виду? Никто косо на тебя не посмотрит, если идешь с ребенком-инвалидом. Никто не будет показывать пальцем, если ты одет как-то вызывающе или не так, как все. Каждый человек имеет право на свою точку зрения, на самовыражение, на свою жизнь. И никто не вправе тебе указывать, как жить, если это не нарушает законы и границы личного пространства другого человека. Толерантности тут больше.
– А беларусы, по-вашему, толерантны?
– Да, толерантны, но все равно остается в людях какой-то страх к самовыражению. Люди боятся показаться не такими, как все, сказать то, что не понравится кому-то, поступить не так, как заведено в обществе. В Беларуси слишком много рамок.
Все это из-за режима, в котором живет Беларусь. Вот как человеку выразить себя, что-то сказать, если это запрещено режимом? Все должно быть только так, как приказано сверху.
– Беларусы толерантны к представителям нетрадиционной сексуальной ориентации?
– Не могу сказать, что люди сами так уж против представителей ЛГБТ, однополых отношений. Но сверху, режимом, навязано то, что таких нельзя принимать. И люди, мне кажется, еще не пережили дух СССР, где не принимали однополые отношения. В беларусах это частично сохранилось.
– Как беларусы поменялись за последние два с половиной года?
– По большей части сейчас я вижу беларусов, которые уехали. И они, конечно, крутые. Они стали еще мощнее, в хорошем смысле голодные. У людей такая жажда жизни, перемен, успеха, справедливости. Люди просто прут как танки.
– Вы в Беларусь хотите?
– Очень. Хочу снова поесть шаурму на Комаровке, хочу на Немигу, ехать про проспекту Победителей. Очень хочу домой. Не могу сказать, что готова бросить все то, что создала здесь, но желание вернуться есть. Только в новую Беларусь.
– С чего начинать ее строительство?
– С себя. Нужно развиваться, не останавливаться, общаться с как можно большим количеством людей, учиться друг у друга. Тогда можно будет легко построить новую Беларусь.
Фото: Instagram Ольги Сафроновой
