Остапчук – чемпионка (хоть большую часть наград у нее забрали) из «огуречного рая»: купила квартиру на свои в 21, не парится о женских штучках, любит Гойю
Девушка с татуировкой дракона, которая не хочет говорить о допинге.
15 декабря 2022-го стало известно о задержании Надежды Остапчук – беларусские силовики не останавливают облавы на тех, кто им неугоден, а бывшая легкоатлетка не входила в число поклонников насилия к безоружным. К сожалению, почти месяц спустя о судьбе Надежды никаких дополнительных сведений не появилось.
Что ж, зато можно вспомнить биографию Остапчук, которая, правда, сильно делится по определенной дате – 13 августа 2012-го. До этого дня Остапчук – классная толкательница ядра, которая показала, как можно заработать спортом не из госбюджета, и добилась высшего результата на главных соревнованиях – ОИ. После – бывшая спортсменка с тщетными попытками вернуться, чью карьеру по кусочкам вычеркивали из истории из-за неприглядных обвинений в употреблении допинга, которые освещали во всей полноте.
Мы расскажем больше о необычных фактах жизни Остапчук – она начинала совсем не в легкой атлетике, завидно рано заработала на квартиру, отличается нетипичными для спортсмена образованием и увлечениями, интересно высказывалась о «женских» стереотипах и развитии Беларуси.
Родилась в «огуречном раю»
Надежда Остапчук родилась 28 октября 1980 года в деревне Большие Орлы Столинского района Брестской области. Как рассказывала спортсменка, на самом деле деревня небольшая, людей там с каждым годом все меньше, но жизнь не останавливается, так как населенный пункт «входит в состав огуречного рая – Ольшаны, Давид-Городок». В Столинском районе действительно выращивают очень много огурцов – настолько, что иногда закупочная цена падает до 10 копеек за килограмм.
В 1986-м семья Остапчук переехала за 35 километров – в городской поселок Речица в том же Столинском районе (до границы с Украиной оттуда всего десяток км). Отец Надежды устроился экскаваторщиком на местных болотах (в итоге так и провел остаток трудовой жизни, став почетным мелиоратором), а мать работала в Доме быта. Если отец всегда позитивно относился к спортивным увлечениям дочери, то вот мать была против отъезда Надежды в УОР, но все-таки поддалась на уговоры тренера. К сожалению, женщина рано умерла – в конце 2002 года.
Надежда говорила, что деревенское детство дало ей необходимые для спорта дисциплину и трудолюбие – даже в Речице, живя в квартире, семья имела неподалеку десять соток, на которых растила урожай, а во время осенней уборки картошки приходилось еще и отправляться «на гастроли по тетям-дядям, бабушкам-дедушкам». В итоге спортсменка даже признавалась, что при отъезде в УОР «первая цель была сбежать из дома, где все уже надоело» – ее манил большой город, каким для нее являлся Брест. Но своего происхождения Остапчук никогда не стеснялась и находила в нем плюсы: «Деревенские люди более открытые, более добродушные, чем городские. В деревне агрессии намного меньше – не надо час стоять в пробке, палить нервы, жить на эмоциях. Город делает человека жестким».
Начинала в баскетболе, толкать ядро не нравилось даже во время карьеры
Первым видом спорта, в который пришла Остапчук, был баскетбол – им юная Надежда стала заниматься во втором классе. Игры и соревнования были для девочки большой радостью, несмотря на статус запасной и очень маленький зал для занятий. Но вскоре секция «начала разваливаться», и Надежда «за компанию» отправилась на легкую атлетику – там в секцию приехал, только получив диплом, тренер Василий Мамайко. Остапчук пробовала многие дисциплины – первый год вообще была бегуньей на длинные дистанции, позже метала диск и копье. А в толкании ядра впервые выступила, чтобы «заткнуть дырку» – на соревнованиях не хватало участников, и Надежду попросили помочь.
– Выбрала ядро не потому, что так люблю толкать его, а потому, что у меня стало получаться. Теперь получаю удовольствие. Но от того, что ставлю перед собой цель и достигаю ее. А ядро толкать не нравится, – признавалась Остапчук в интервью goals.by в 2012-м.
Именно как толкательницу ядра спортсменку заметил тренер брестского УОР Валерий Оксенчук. Сам он специализировался на метании копья, да и самой Остапчук этот подвид нравился больше, но при попытке перейти на него стала болеть рука – и решили оставить ядро.
Впервые о Надежде заговорили, когда в 1998-м она выиграла ЧМ среди юниорок. А вскоре Оксенчук сказал, что он как непрофильный тренер дал подопечной все, что мог, и сказал переезжать в Минск к профильному специалисту Александру Ефимову. Остапчук не очень хотела покидать Брест, но послушалась.
Очень долго получала диплом на истфаке – поступила туда, потому что опоздала
В Минске федерация легкой атлетики три года снимала для Остапчук номер в гостинице СКА в Уручье. Но в какой-то момент спортсменке понадобилось другое место для жизни – и тренеры посоветовали решить эту проблему поступлением в БГУ, где спортсменам легко давали место в общежитии. Мама ранее хотела, чтобы дочка поступала на экономический факультет, но сама Надежда выбрала юридический. Только случилась незадача – Остапчук опоздала на подачу документов, и возможности попасть на желаемый факультет уже не осталось. А из тех, что еще были доступны, спортсменка предпочла исторический (все это было до эпохи ЦТ, не удивляйтесь) – и поступила на бюджет.
К диплому Остапчук шла очень долго. В школе спорт не мешал ее учебе – в аттестате оказались пятерки по пятибалльной системе и только три четверки (по математике, физике и химии). А вот в университетское время у Надежды были уже слишком серьезные тренировки.
– Мы пахали, как лошади. На неспортивные мысли не было ни сил, ни времени. 25 тонн [суммарно поднятого веса блинов] штанги в день, 200-300 бросков. Утром тренировка часа два-два с половиной, массаж, обед, пару часов отдыха – вторая тренировка. Домой приходишь, ешь – и в кровать, вытянуть ноги да заснуть, – вспоминала свой режим Остапчук.
В итоге в 2003-м Надежда уже была студенткой истфака, а в 2012-м призналась, что так и не окончила учебу, так как занималась ей только «по четным годам». Но в 2014-м уже говорила, что диплом все-таки получила – а позже вспоминала, что спортсменам разрешали выучить к экзамену конкретный билет и сдавать экзамены, когда позволяет график соревнований.
Что касается истории, Остапчук говорила, что в беларусской ей больше всего нравился период ВКЛ, а советский период не впечатлял, так как Беларусь в нем не была независимой. Однако в суверенной стране Остапчук видела сохранение прежней проблемы: «Основное, что мне не нравится в Беларуси, это наша советскость. Мы не пошли в европейскую сторону. Продолжили жить после развала СССР так, будто он еще существует. И сейчас Беларусь зависима. Думаю, если бы сразу после развала СССР мы кардинально изменили курс развития, у нас могло бы получиться иначе. А так – совок».
Рисовала картины (и вообще творческий человек)
Остапчук говорила, что если бы не спорт, то пошла бы учиться на архитектора – ей очень нравился процесс точного рисования фигур на уроках черчения в школе, а детские блокноты спортсменки были «все изрисованы домами». И это далеко не единственное творческое проявление Надежды. В детстве она параллельно с обычными уроками и спортом успевала в художественную и музыкальную школы – пусть в последнюю и ходила из-за желания родителей, но окончила по классу баяна, а пробовала играть и на цимбалах.
Любовь же к рисованию осталась на всю жизнь – правда, из-за нехватки времени свои картины она редко доводила до конца. Дома хранилось всего «три или четыре» таких работы – в том числе дорогой для Надежды натюрморт из детства. Остапчук также с удовольствие посещала галереи, а любимым художником называла Франсиско Гойю, говоря о «потрясающей детализации картин». А из дополнительных спортивных увлечений легкоатлетка выбирала боулинг.
Имеет татуировку дракона
В 2000-м Остапчук также захотела оставить рисунок на своем теле – то есть сделать татуировку. «С мастером мы перебрали, наверное, сотни вариантов, пока не вспомнили, что на дворе год Дракона. К тому же мне хотелось какое-нибудь злое такое животное выбрать – прямую противоположность мне. Но дракон получился добренький-добренький», – говорила спортсменка. Тату находится в низу левой ноги Остапчук.
Познала «прелести» системы во время карьеры – сама тратилась на необходимые спортсмену вещи, ездила на ЧМ ради замены штанги
«Вот говорят, мол, мы в легкую атлетику вложили четыре миллиона долларов. А куда? Наверное, в асфальт закопали. Когда я тренировалась, были сборы в Раубичах и один раз в год выездной сбор на 20 дней. В итоге на Остапчук за границей было потрачено четыре тысячи евро. Куда тогда уходят финансы? В форму? Нас экипирует Nike, билеты оплачивает IAAF, проживание – организаторы. Фармакологию никто не покупает. Только за неделю до старта, когда она уже не нужна, что-то выдают. Да и то белорусского производства. Ее пить опасно для здоровья. А у нас повторяют, что в кого-то вкладывают».
Это цитата из программного интервью Остапчук о ситуации в ее виде спорта, что было дано в 2013-м. Она не раз рассказывала о том, что было бы здорово устроить по-другому, с аргументацией и примерами. Не понимала, как можно определить ребенку специализацию в легкой атлетике, просто погоняв его в один день по всем видам. Напоминала, что в Беларуси все новые победы в спорте достигаются вопреки – ведь государство начинает давать деньги только в обмен на уже показанный результат, не вкладываясь в долгосрочную перспективу. Говорила о том, что спортсменам не помогают нормально восстанавливаться, экономя на медицинском персонале. Показывала скудное питание на базе, из-за чего спортсмены откладывали часть завтрака на обед.
В итоге в годы своей карьеры Остапчук приходилось тратить на адекватную подготовку к стартам собственные деньги – в районе тысячи долларов в месяц на белковый рацион (мясо индейки, красная рыба, икра, в которой много необходимых микроэлементов) плюс добавки, которые могли стоить и по 10 тысяч за курс в два-три месяца. При этом и условия для тренировок были далеки от идеальных – спортсменка говорила о «разбитых помостах» и «допотопных тренажерах». А на ЧМ-2011 поехала после обещания, что за участие в турнире в ее тренировочный зал доставят новую штангу на замену имевшейся 40-летней, с которой приходилось заниматься. «Тренер говорит, что уже привезли, но не хватает весовых дисков. Все смешно, но на самом деле грустно. Стыдно рассказывать», – говорила Остапчук.
Не видела проблемы в смене гражданства, при патриотизме хотела взаимности («не торкало» от одного звука госгимна)
Остапчук несколько раз имела возможность сменить гражданство во время карьеры. Самый реальный шанс был в 2001-м – ее тренера Ефимова звали в Канаду с правом забрать с собой нескольких воспитанниц. Но в итоге коуч не решился на переезд, а вскоре Остапчук добилась успехов под беларусским флагом и получила приемлемые для себя условия и на Родине, да и возможный трехлетний карантин не способствовал получению конкретных предложений. При этом Надежда, понимая ситуацию в белспорте, не осуждала никого из тех, кто уехал из страны за лучшими условиями.
Однако сама спортсменка никуда не уехала – хотя за последнее десятилетие ее не раз звали в разные страны в качестве тренера. В 2014-м Остапчук отказалась от арабских «хороших денег», осенью 2016-го отвергла еще одно предложение, а в 2020-м еще одним переговорам помешала пандемия коронавируса. На Родине же Остапчук все это время была не нужна своему виду ни в каком качестве, однако все равно не хотела покидать страну – ни до 2020-го, ни после. «Я люблю Беларусь. Люблю землю. Просторы, леса. Люблю климат. И люди в большинстве своем мне нравятся. Душевные ребята», – объясняла Надежда.
Громкими словами о «патриотизме» Остапчук не разбрасывалась – и точно понимала его не так, как трактует нынешний режим. Системе сразу подавай госсимволику и уверения, что все делается ради ее прославления. Остапчук же отшивала чиновника, который возмущался, что она не пришила на форму госгерб (сказала, что это работа федерации, а не ее), а также признавалась, что главный момент в соревновании – это его окончание, а вовсе не церемония награждения: «Пьедестал – это церемония, где иногда ты стоишь овощем, потому что уже выбросила все эмоции. Мне больше всего нравится ощущение, что ты отпахала и добилась результата, ведь ты в первую очередь выступаешь за себя. А звучание гимна не торкает. Это не основа, это дополнение». Остапчук признавалась, что даже толком не знает слов госгимна.
Также Надежда напоминала, что в патриотизме есть не только обязанность гражданина. «К стране – да, я патриот. Стараюсь изменить ее к лучшему. Но страна должна тебе тоже что-то давать, чтобы у тебя был к ней патриотизм. Если тебя в стране постоянно гоняют, это уже не патриотизм, а стокгольмский синдром», – говорила Остапчук.
Заработала на квартиру в 21 год (без государства), одалживала друзьям 50 тысяч долларов на бизнес
Спорт стал для Остапчук солидным социальным лифтом – причем системе тут достаточно было не мешать. Благодаря своим результатам Надежда еще на заре карьеры стала получать приглашения на коммерческие старты – и зарабатывать там призовые. Сложив их с деньгами от Международной федерации легкой атлетики за серебро зального ЧМ-2001, спортсменка уже в 2002-м купила квартиру в Уручье, недалеко от места тренировок. Ей тогда было всего 21. «Никто мне не помогал: ни государство, ни федерация. Привыкла к тому, что все достается своими руками», – подчеркивала Остапчук. Ремонт и обустройство квартиры были совершены на следующие призовые.
Это было далеко не все, что спортсменка заработала за карьеру. В 2014-м она рассказала, что часть ее денег была вложена в бизнес друзей, от которого приходит по 800-1000 долларов в месяц, что позволяет спокойно жить без дополнительных источников. Позже оказалось, что сумма вложения равнялась 50 тысячам долларов – а бизнес в итоге закончился, но Остапчук потихоньку возвращают ее деньги, что снова-таки помогало легкоатлетке закрывать повседневные расходы.
В 2020-м Надежда подробно ответила на некоторые другие вопросы о деньгах и заработках – оказалось, что ей приходила квитанция по «налогу на тунеядство» (но Остапчук ее проигнорировала), самый большой единоразовый гонорар на руки составил 42 тысячи долларов, а самая большая зарплата – около 2 тысяч долларов.
Стереотипам женственности предпочитала комфорт, считала семью несовместимой со спортом
Легкоатлетка совершенно не загонялась по поводу того, насколько соответствует стереотипам о женственности. На вопрос об этом она отвечала, что главное для нее – «комфорт везде и во всем», и как раз его она ощущает, будучи такой, какая есть. Незадолго до 40-летия Остапчук рассказала, что последний раз надевала юбку «на какой-то юбилей свой – то ли 35, то ли 30», а маникюр во время карьеры считала слишком запарным, ведь он постоянно был под угрозой от спортивных снарядов. Никаких проблем из-за этого Остапчук не ощущала – по ее словам, у ее родных тоже не возникало вопросов по подобным поводам.
О личном Остапчук никогда особо не распространялась. А в 2011-м сказала: «Спорт и семейная жизнь, на мой взгляд, вещи несовместимые. Видите, даже [постоянная соперница Остапчук] Валери Адамс, чтобы улучшить результаты, разошлась с мужем. А когда в семье два действующих спортсмена на лидерских позициях, это вдвойне тяжелее».
Кажется, впервые о наличии отношений Надежда сообщила в 2020-м – но отказалась сообщить хоть что-то о том, с кем в них вступила. Да и при этом добавила, что «не созрела или не встретила человека, чтобы обзавестись семьей».
Зато у Остапчук много хороших друзей – они даже устроили постоянную вахту помощи рядом со спортсменкой, когда сразу после аннулирования результата ОИ-2012 Надежда впала в депрессию: физически не могла уснуть целую неделю и с большим трудом потребляла пищу. Интересно, что круг общения у спортсменки с годами смещался. В 2003-м она говорила, что у нее «все минские друзья связаны со спортом», спустя восемь лет все было уже иначе: «В спорте очень много зависти и злобы, поэтому редко в нем встретишь дружбу. Все мои близкие друзья – не спортсмены». А болельщиков спортсменка находила даже в клубе любителей французских автомобилей, когда сама ездила на «Пежо».
Тема допинга очень сложная: уверяет, что никогда не принимала сознательно, признавала наказание, но вернула точно не все медали
Самые темные страницы в биографии Остапчук – конечно, допинговые дела. До 2012-го к ней не было никаких претензий по этому поводу. К ОИ-2012 Надежда готовилась, борясь с травмами, и говорила, что только ради статуса соревнований не завершает карьеру – взятое золото на них казалось красивым уходом из спорта. А через пару дней после Олимпиады результат аннулировали – в пробе нашли устаревший стероид метенолон. При этом пять летних тестов до ОИ были чистыми (метенолон для эффекта нужно пить курсом). В Минспорта быстро придумали свалить вину на тренера – Ефимов по указке абсурдно заявил, что подсыпал допинг в кофе (его спортсменка вообще-то не пила). В СМИ быстро возникли версии о «подставе» и мести со стороны кого-то из системы или даже от иностранных соперников. Остапчук собирались дать бан всего на год, а она, преодолев депрессию, о которой упоминалось выше, твердо собралась вернуться в сектор.
Но позже проблемы лишь усилились. В марте 2013-го Международная федерация легкой атлетики заявила, что после перепроверки дала положительный результат (на что – осталось загадкой) проба Остапчук с ЧМ-2005, и дисквалификацию оформили на четыре года. А в начале 2017-го МОК заявил, что перепроверил пробу Остапчук с «бронзовых» ОИ-2008 – и нашел следы стероидов туринабола и тамоксифена. Надежда апеллировала к тому, что «какой-то ученый доказал существование погрешности при определении туринабола методом, которым перепроверяли пробы», но в такие оправдания любители спорта уже почти не верили.
В сухом итоге международные организации аннулировали абсолютно все результаты Остапчук, начиная с ЧМ-2005. Легкоатлетка суммарно потеряла десять больших наград: две медали ОИ (золото-2012, бронза-2008), три медали ЧМ (золото-2005, серебро-2007, серебро-2011), две медали ЧЕ (серебро-2006, золото-2010), а также три медали ЧМ в закрытых помещениях (серебро-2008, золото-2010, серебро-2012). Остались за Остапчук лишь серебро ЧМ-2003 и три «зальные» медали – два серебра ЧМ (2001, 2003) и золото ЧЕ-2005. Также Надежда – все еще рекордсменка Беларуси: 21.09 на открытой площадке и 20.56 в помещении.
А пока сохранялась неопределенность, Надежда тренировалась и собиралась вернуться. Помехой было требование вернуть все международные призовые с 2005-го – более 300 тысяч долларов, из которых на руки спортсменка получила только 60 процентов. Остапчук была готова продать квартиру ради возвращения, но даже после этого у нее набралось бы лишь около 180 тысяч – остальные она пыталась отыскать у федерации или спонсоров в счет будущих призовых, но желающих не нашлось. При этом спортсменка не раз заявляла, что на тренировках показывает высокие результаты – и даже в 2018-м заявляла, что вышла на уровень чемпионки Европы, а о возвращении «идут переговоры». Но все было тщетно – и 12 марта 2019-го, через почти семь лет после начала тяжелой истории, все же провела тренировку, которая стала последней, – и смогла «со слезами на глазах старое отпустить».
Как допинг все-таки попадал в организм спортсменки, остается тайной. Сама Надежда выдвигала версию о добавлении «запрещенки» в ее назальный спрей. Кроме того, говорила об общей проблеме беларусской легкой атлетики, в которой спортсменам приходится самим закупать препараты, производители которых периодически хитрят с составом. Что однозначно и неоднократно заявляла Остапчук – что никогда не принимала допинг сознательно. На любые дополнительные вопросы в 2020-м она отвечать отказалась, отметив, что сделает это, «может быть, лет через 10» – только выразила удивление, почему при допинговых скандалах никогда не слышно о докторах сборной.
При этом Остапчук признавала свое наказание – считала, что «если запрещенное вещество попало в организм спортсмена, то спортсмен виноват вне зависимости от способа», а сама она «допустила это, другой вопрос – как». Но из медалей Остапчук вернула точно не все – золото ОИ-2012 сдала в БФЛА вскоре после Лондона, а вот ту же бронзу ОИ-2008, несмотря на прямое требование МОК, отдавать не стала, в 2020-м признавшись, что медаль «где-то в коробке лежит».
